Читать книгу - "Ход Снежной королевы - Валерия Вербинина"

– Вся эта история началась много лет назад, – сказала Эдмонда.

Амалия прищурилась.

– В 1867 году, насколько мне известно, – уронила она.

Бретели переглянулись. Мне показалось, они были слегка озадачены.

– Да, вы правы, – кивнул Филипп. – Видите ли, в те дни господин граф как раз изобрел свой знаменитый сплав, который позже сделал его очень богатым. Но нашелся один человек, один бессовестный мошенник, который попытался присвоить себе его открытие, – торжествующе закончил он.

Я не верил своим ушам. Он не просто нагло лгал – он ставил все с ног на голову, словно это было в порядке вещей, и притом ни капли не сомневался, что мы поверим ему, что обман сойдет ему с рук. Эдмонда энергично замотала головой, и мне подумалось, что, наверное, именно она подсказала мужу спасительную мысль представить дело так, словно мой отец был безвинно пострадавшей жертвой, а несчастный Раймон Аржантей – корыстным злодеем. И от поразительного хладнокровия этих людей я почувствовал горечь во рту.

– Дайте-ка я попробую угадать, – промолвила Амалия тяжелым голосом, пристально глядя на управляющего. – Мошенника звали Раймон Аржантей, не так ли?

– Вы безусловно правы, мадам! – вскричала Эдмонда.

– Однако, – продолжала моя обожаемая, моя восхитительная Амалия, – Аржантею не удалось провести графа, потому что его самого обвинили в тяжком уголовном преступлении и посадили в тюрьму.

– Да, да, все именно так и было! – закивал обрадованный Филипп.

– Нет, насколько мне известно, – очень вежливо возразила Амалия, – все было совершенно не так.

От ее слов по комнате словно разошлись круги арктического холода, и мне показалось, что Бретели внезапно стали меньше ростом.

– Что вы имеете в виду? – пролепетал Филипп.

– Вы и сами это знаете не хуже меня, – убийственным тоном отозвалась Амалия.

– Мы не понимаем… – начала Эдмонда.

– Полно вам, мадам, – ответила Амалия. – Уверена, вы все понимаете. Впрочем, если вы так настаиваете, я могу вам разъяснить. Раймон Аржантей не был ни вором, ни бесчестным мошенником. Именно он придумал сплав, который мог принести колоссальное состояние тому, кто наладил бы его промышленное производство. К несчастью, он допустил непоправимую ошибку, сообщив о своем открытии человеку, который ради денег был готов на все. Вы знаете, как звали этого человека, месье, и вы, мадам.

Супруги Бретель переглянулись. В то мгновение они больше всего напоминали каких-то гадких полураздавленных мокриц.

– Право же, я бы не стал утверждать так категорично… – с несчастным видом промолвил Филипп.

– Послушайте, месье, – скучающим тоном проговорила Амалия, – к чему увертки? Раймон Аржантей покончил с собой, и нам прекрасно известно, кто довел его до самоубийства – граф Эрнест дю Коломбье, судья Оливье Фирмен, прокурор Марсель Пино-Лартиг и продажный полицейский Луи Констан, а кроме них – Дезире Фонтенуа, которая дала ложные показания на процессе. Все они уже мертвы. Но есть еще один человек, который участвовал в травле несчастного инженера. И этот человек – вы, месье Бретель. Поэтому я советовала бы вам быть максимально со мной откровенным, если, разумеется, вы не горите желанием до срока попасть на небеса.

И тут я с отвращением увидел, как Филипп Бретель разрыдался.

– О мадам, – всхлипывал он, – вы даже представить себе не можете, как я боялся! Я пытался уговорить Эрнеста рассказать все вам, но он был категорически против. Что я мог поделать?

– Каково было ваше участие в этом грязном деле? – спросила Амалия. Ноздри ее раздувались, правая рука, лежавшая на подлокотнике, то и дело сжималась в кулак.

– Минимальное, уверяю вас, минимальное! – залепетал потерявший голову управляющий. – Я просто подал совет… предложил упрятать Аржантея в тюрьму, чтобы он не смог вредить нам. Я и понятия не имел, что патрон воспримет мои слова всерьез! Я думал, что Аржантея посадят ненадолго, за что-нибудь, знаете ли, простенькое…

– Филипп очень раскаивался! – подала голос Эдмонда. – Он так сожалел о случившемся! Особенно ему было жаль маленького сына Аржантея.

– Ну наконец-то мы добрались до самого главного, – вкрадчиво шепнула Амалия. – Сколько лет было сыну и как его звали? Потому что, судя по всему, если кто и мог мстить за инженера, то только он.

– Сколько ему было, я не знаю, – поспешно проговорил Филипп. – Кажется, лет двенадцать. – Он содрогнулся. – Если бы вы видели, с какой ненавистью он смотрел на нас, когда вдова Аржантея пришла забрать тело своего мужа!

– «Кажется, двенадцать»? – повторила Амалия. – Давайте все-таки уточним.

– Да кто их разберет, подростков, – буркнула Эдмонда. – Но все-таки я тоже думаю, что он был лет двенадцати.

– Значит, сейчас ему должно быть двадцать восемь или двадцать девять, – подытожила Амалия и потерла подбородок. – И как же его звали?

– Звали? – тупо переспросил Филипп.

– Да, у него ведь было имя! – нетерпеливо сказала Амалия. – Вспомните, это может оказаться очень важным!

– Вы нам не поверите, – с горечью промолвила Эдмонда. – Я бы очень хотела ошибиться, но…

– Имя! – рявкнула Амалия.

Услышав ее голос, я даже подскочил в кресле. Сразу чувствовалось, что она служит в полиции, а не состоит по благотворительной части, к примеру.

– Хорошо-хорошо, – заторопилась Эдмонда, – мы вам скажем. – Она набрала в грудь воздуху. – Дело в том, что сына Аржантея звали Фредерик.

Тут, признаться, я малость опешил. Фредерик! Но ведь в замке имелся только один Фредерик – тот самый актер, который постоянно вертелся возле Амалии! Конечно, он появился в Иссервиле совсем недавно, но возраст его был примерно таким же, как и у сына Аржантея – у человека, который убил моего отца!

– Значит, Фредерик? – проговорила Амалия, и тон ее не сулил решительно ничего хорошего. – Вы уверены?