Читать книгу - "Последний секрет плащаницы - Анхель Гутьеррес"

Через несколько минут в коридоре появилась степенная фигура профессора. На нем были черные брюки и рубашка со стоячим воротничком, ставшим уже большой редкостью среди современных священников. Энрике заметил, что лицо падре Арранца значительно постарело. Он шел медленно, с некоторым трудом, но движения его были размеренны и гармоничны. Лишь правая рука профессора немного тряслась, что стало намного заметнее, когда он протянул ее Энрике, чтобы поздороваться. Очевидно, у профессора начинала развиваться болезнь Паркинсона.

— Надеюсь, на этот раз вы будете задавать не такие сложные вопросы, как на том конгрессе, — добродушно пошутил падре Арранц.

— Постараюсь, — улыбнувшись, ответил Энрике. Он был очень рад встрече с профессором, чей доклад некогда произвел на него такое неизгладимое впечатление.

Падре Арранц попросил Энрике следовать за ним. Они прошли по коридору и, войдя в боковую дверь, оказались в небольшом зале, стены которого были увешаны фотографиями выпускников колледжа с преподавателями.

— Ну, что ж, Энрике, расскажите мне наконец, что это за загадочное письмо, которое так вас заинтриговало, — сказал старый священник, как только они уселись.

— Вот его копия, — сказал Энрике, протягивая листок бумаги, на который он переписал письмо. — Но вполне возможно, что это ложный след.

Падре Арранц достал из кармана рубашки очки в небольшой аккуратной оправе и, держа листок обеими руками, принялся внимательно читать. Глаза его быстро двигались из стороны в сторону, скользя по строчкам.

— Любопытно, очень любопытно, — сказал профессор, закончив чтение. — Письмо конца девятнадцатого века, конкретно — 1889 года.

Энрике кивнул: эту дату нетрудно было вывести благодаря тому, что в письме говорилось о недавно построенной Эйфелевой башне.

— Да, все верно, профессор, — подтвердил он и, с трудом сдерживая волнение, добавил: — Но что действительно меня заинтриговало, так это упоминание в этом письме…

— Плащаницы, — закончил фразу Энрике падре Арранц. — Я не ошибся?

— Да, именно так, — ответил Энрике и продолжал: — Позвольте, я расскажу вам, что мне известно об этой реликвии. Как я выяснил, с 1453 года плащаница принадлежала герцогам Савойским. В 1578 году она была перенесена из Шамбери в Турин, где и находится по сей день… Также известно, что существует множество копий подлинной плащаницы, каковой считается именно эта, Туринская. Хотя… недавно проведенные исследования датируют ее XVI веком, а некоторые ученые и вовсе не могут определить ее возраст. И еще один интересный факт: на протяжении более века хранителями реликвии были тамплиеры, а именно дом Шарни. Поскольку я занимаюсь изучением ордена храма, мне чрезвычайно интересно все, что связано с тамплиерами. Именно потому я и решил обратиться к вам. Сегодня утром мне вспомнился ваш доклад на конгрессе в Монтеррее: вы упоминали там цистерцианский монастырь Поблет — тот самый, о котором говорится в найденном мной письме. Как вы считаете — там может находиться еще неизвестная копия плащаницы?

Падре Арранц взглянул на Энрике с хитрой улыбкой и загадочно произнес:

— А может быть, и подлинник…

Слова профессора поразили Энрике, однако на этот раз им не удалось толком поговорить, потому что через час падре Арранцу нужно было быть у архиепископа. Однако профессор чрезвычайно заинтересовался тем, что узнал от молодого коллеги, поэтому они договорились на следующий день пообедать вместе, чтобы продолжить свою беседу.

Сидя в уютном ресторанчике в пригороде Мадрида Эль-Пардо, Энрике и падре Арранц неторопливо беседовали, рассказывая друг другу о своей жизни и исследованиях. Профессор поведал Энрике, как он боролся за то, чтобы выяснить и обнародовать всю правду о тамплиерах, наталкиваясь на этом пути на яростное сопротивление со стороны историков, отстаивавших незыблемость традиционной, официально признанной версии.

Разговор о плащанице зашел лишь после обеда, когда Энрике и Арранц отправились погулять по роскошному, ухоженному саду, окружавшему ресторан. Росшие в нем деревья — ивы, сосны и тополя — давали прекрасную тень.

— Вчера ты мне рассказал, что тебе известно, ну а сегодня моя очередь, Энрике, — сказал падре Арранц. — Свойство памяти таково, что иногда из нее всплывают события, которые, как казалось, навсегда погребены в ее глубине. Через некоторое время после нашего вчерашнего разговора я вспомнил один такой любопытный факт… Думаю, он имеет отношение к твоему нынешнему исследованию.

Энрике и профессор сели на одну из скамеек, окружавших фонтан с обезглавленной статуей в центре, и профессор продолжил:

— В молодости, во время учебы в Риме, я наткнулся в библиотеке Ватикана на один очень странный документ, истинное значение которого стало ясно мне только сейчас, пятьдесят лет спустя.

И падре Арранц рассказал Энрике, как однажды ему попалась подборка папских документов эпохи понтификата Александра VI — валенсийца Родриго Борджиа. Там были личные письма, дневниковые записи, размышления и другого рода бумаги, написанные рукой папы. Многие из них могли кого угодно вогнать в краску своим бесстыдством, однако действительно любопытной была одна запись, сделанная папой по-каталански за несколько дней до смерти. Благодаря своей фотографической памяти падре Арранц помнил ее почти дословно: