Читать книгу - "Красная Волчица - Лиза Марклунд"

Орешек попал Аннике не в то горло, и она судорожно закашлялась.

— Что с тобой? Давай я постучу тебя по спине.

Анника затрясла головой и подняла руку.

— Все нормально, — прохрипела Анника, вытирая слезы. — Это правда?

Берит откусила изрядный кусок жареной курятины.

— Он уже ушел с должности исполнительного директора, так что теперь речь может идти и о министерской должности. У тебя и правда все нормально?

Анника кивнула и, положив руку на грудь, осторожно вдохнула.

— Очевидно, настало время вытащить его из закромов, — продолжила Берит. — Видимо, там он хорошо себя проявил. Все это, конечно, непроверенная тайная информация, наверняка никто, как обычно, ничего не знает. Вопрос в том, забыл ли шведский народ тот стриптиз с обвинением в убийстве.

— Йосефины, — сказала Анника. — Йосефины Лильеберг. Он точно ее не убивал.

— Об этом знаем ты да я.

Анника с отвращением представила себе кусок безвкусного бройлера во рту и отодвинула тарелку.

Несколько лет назад она рассказывала Берит о своих выводах относительно отставки Кристера Лундгрена, показывала ей документы и отчеты, доказывавшие, что министр внешней торговли отсутствовал в Стокгольме в ночь убийства Йосефины Лильеберг. Он встречался с кем-то в Эстонии, в Таллине, и встреча эта, видимо, была столь сомнительного свойства, что министр предпочел принять обвинение в убийстве, чтобы не говорить, с кем он встречался.

Было только одно объяснение, в котором Анника и Берит были единодушны. Кристер Лундгрен пожертвовал собой ради своей партии. С кем он встречался в Таллине и что они там обсуждали, так и осталось тайной за семью печатями.

То, что правительство было вынуждено пойти на эту встречу под угрозой разоблачения афер ИБ, так и осталось невыясненным. Не было доказано также, что речь шла об экспорте оружия в одну из бывших республик Советского Союза. Правда, Анника была в этом уверена.

И спросила об этом Карину Бьёрнлунд.

Она сделала ошибку, попытавшись получить комментарии от Кристера Лундгрена, выложив всю историю его пресс-секретарю. Ответа так и не последовало.

Бьёрнлунд внезапно стала государственным советником, и это было единственное, что произошло.

— Мои тупые вопросы проложили путь наверх нашему министру культуры, — сказала Анника.

— Возможно, — согласилась Берит.

— Все это означает, что бездарная культурная политика в Швеции — это моя вина, так?

— Истинная правда, — ответила Берит и встала. — Хочешь еще что-нибудь? Салат, воду?

Анника покачала головой, безучастно глядя, как коллега открывает бутылку минеральной воды и наливает ее себе в стакан.

— Собственно, что ты хотела мне сказать? — спросила Берит, вернувшись к столу и садясь на стул.

— Я хотела, чтобы ты еще раз поделилась воспоминаниями о прошлом, — ответила Анника. — Что такое декларация 9 апреля?

Берит некоторое время жевала с отсутствующим взглядом, а потом покачала головой:

— Не могу вспомнить. Почему это тебя интересует?

Анника отпила глоток воды.

— Я видела упоминание об этой декларации в подписи к одной картинке в Сети. На фотографии были изображены какие-то парни, которые именем председателя Мао должны были смело мобилизовать массы.

Берит, проглотив кусок, внимательно посмотрела на Аннику.

— Похоже на Упсальский мятеж, — сказала она.

Берит положила на тарелку вилку, тщательно облизала губы и энергично кивнула своим мыслям.

— Да, все сходится, — сказала она. — Весной шестьдесят восьмого они действительно провозгласили какую-то декларацию. Я не могу поклясться, что это было именно 9 апреля, но той весной они были необычайно активны.

Она рассмеялась, покачала головой, взяла вилку и снова принялась есть.

— О чем ты сейчас подумала? — спросила Анника. — Говори!

Берит вздохнула и улыбнулась.

— Я уже рассказывала, как они звонили нам во «Вьетнамский бюллетень» и угрожали расправой, — сказала она. — Упсальские бунтари были настоящими гномиками. Каждый день они устраивали марафонские митинги в разных местах. Эти митинги начинались в час дня и заканчивались за полночь. Один мой друг, который однажды там был, говорил, что на этих митингах практически не было речи об обсуждении политических вопросов, это были оргии славословия.

— Молельные сходки? — спросила Анника.

— Да, они действительно напоминали совместные моления. Все, кто там собирался, были правоверными маоистами. Один за другим они выходили вперед и говорили, какой духовной атомной бомбой были для них измышления Мао. Каждому выступающему бешено аплодировали. Время от времени митингующие брали паузу, ели бутерброды и пили пиво. Потом начинался новый круг изъявлений верности Мао.

— Как это происходило? — удивленно спросила Анника. — Что они говорили?

— Цитировали «великого кормчего». Всякого, что пытался формулировать собственные мысли, тотчас обвиняли в буржуазной говорильне. Единственным исключением был лозунг «Смерть фашистам из КСМЛ!».

Анника откинулась на спинку стула, взяла из-под листа салата орех, положила его в рот и принялась задумчиво жевать.

— Но ведь, — произнесла она недоуменно, — КСМЛ тоже коммунисты, или нет?

— Да, конечно, — ответила Берит и вытерла губы салфеткой. — Но самыми худшими врагами для бунтарей были те, кто думал почти так же, как и они. Торнбьёрн Сэфве, написавший замечательную книгу о бунтарях шестидесятых, назвал это «параноидальным кляузничеством». Для них были очень важны расклеенные по заборам плакаты. Всякого, кто вывешивал портреты Ленина, которые были больше портрета Мао, немедленно объявляли контрреволюционером. Того, кто вешал портреты Мао ниже портретов Ленина и Маркса, объявляли поклонниками дутых авторитетов.

— Не знала ли ты тогда одного активиста этого движения по имени Ёран Нильссон? — Анника испытующе посмотрела в глаза Берит.

Коллега взяла из стаканчика зубочистку, содрала с нее упаковку и наморщила лоб.

— Что-то не припомню, — ответила она. — Что, должна была помнить?

Анника вздохнула и покачала головой.

— Ты смотрела в архиве? — спросила Берит.

— Там ничего нет.

Берит еще больше наморщила лоб.

— Первого мая того года, — сказала она, — маоисты устроили марш и прошли по городу организованной колонной. Этот марш фотографировали и обсуждали все крупные газеты. Может быть, он есть в тех репортажах?

Анника встала, держа в одной руке поднос, а в другой кошелек.

— Посмотрю еще раз, — сказала она. — Не хочешь пойти со мной?