Читать книгу - "Испытательный полигон - Майкл Коннелли"

— В «Таймс»? И что они напишут?

Мэгги тяжело выдохнула. Голос её стал мягче.

— Удар будет двойной, — сказала она. — Сначала статья, основанная на анонимных источниках в моём офисе. В ней говорится, что я «недееспособна» — именно это слово — с тех пор, как потеряла дом в пожарах. А затем, для пущего эффекта, будет редакционная статья с призывом уйти в отставку, если я «не могу двигаться дальше». От той самой редакции, что поддержала меня, когда я баллотировалась в окружные прокуроры после отзыва моего предшественника.

— К чёрту, — сказал я.

— Вот именно, — ответила она. — К чёрту. Я не уйду.

— И ты не представляешь, откуда всё это идёт?

— Есть догадки, но я не могу ничего утверждать, — сказала она. — У меня есть враги внутри.

— Как ты узнала обо всём этом? Когда? — спросил я.

— Репортёр позвонила за комментарием, — сказала Мэгги. — Я была застигнута врасплох. А это, конечно, признак того, что я, возможно, недееспособна и должна уйти.

— Этого не будет, — сказал я.

— Я знаю, — сказала она. — Я просто говорю, как это будет выглядеть в «Таймс».

— Тогда тебе придётся перейти в наступление, Мэгс, — сказал я.

— Думаешь, я этого не понимаю? — ответила она. — Микки, просто дай мне самой разобраться. Это моя проблема, я с ней справлюсь.

У меня завибрировал телефон. Я достал его, посмотрел на экран. Звонил Циско. Я хотел ответить, но отправил вызов на голосовую почту.

— Возьми, — сказала Мэгги. — Потом всё равно перезвонишь.

— Это Циско, — ответил я. — Могу перезвонить. Кто эта репортёр, что тебе звонила?

— Не знаю, какая‑то Даниэль. Никогда о ней не слышала.

— Наверное, новичок. Пытается сделать себе имя есть идеи, кто с ней говорил?

— Ты уже спрашивал, — напомнила она. — Я не знаю. Но, как ты сам понимаешь, я переворошила муравейник, когда пришла. Уволила всех начальников отделов. И часть людей восприняла это очень плохо.

В окружной прокуратуре царила атмосфера предсказуемости: смена окружного прокурора неизменно сопровождалась кадровыми перестановками. Нынешняя ситуация была особенно показательной. Предыдущий глава ведомства ушел в отставку накануне выборов, чтобы избежать неминуемой критики. После того, как Мэгги, назначенная окружным советом наблюдателей, была избрана, ей пришлось провести масштабные изменения. Все руководители подразделений оставались лояльны к предыдущему прокурору, поэтому Мэгги пришлось заменить их на своих людей. Это была стандартная практика: прокуроров, не поддержавших нужного кандидата, часто переводили на менее привлекательные должности или в отдаленные суды, что в шутку называли «автострадной терапией». Такая политизация, далекая от идеала для аполитичного ведомства, была обычным делом.

Телефон снова завибрировал. Он всё это время был у меня в руке. Снова звонил Циско.

— Возьми уже, Микки, — сказала Мэгги. — Если он так названивает, значит, что‑то серьёзное.

Я ответил.

— Мик, они нашли Наоми, — сказал Циско.

— Кто её нашёл? — спросил я.

— Пока не знаю, — ответил он. — Я внизу, в холле. Она только что звонила. Кто‑то подсунул записку под дверь её номера. Я смотрю на выход, чтобы увидеть, кто уедет.

Я знал, что рано или поздно Наоми Китченс найдут люди «Тайдалвейв». Проследили ли они за мной до отеля после суда или вычислили её по электронным следам — уже не имело значения. Они нашли моего ключевого свидетеля.

— Что в записке? — спросил я.

— Она мне не сказала, — ответил Циско. — Она в слезах, напугана. Я могу подняться к ней, но тогда пропущу того, кто это сделал.

— Нет, оставайся там, — сказал я. — Я сам ей позвоню.

— Понял, — сказал он.

Я отключился.

— Проблемы? — спросила Мэгги.

— Кто‑то добрался до моей свидетельницы, — сказал я. — Я спрятал её в «Хантингтоне».

— Это специалист по этике? — уточнила Мэгги.

— Да. Мне нужно ей позвонить.

Я вышел на веранду и набрал номер одноразового телефона, который дал Наоми. Она ответила прежде, чем телефон успел долго прозвонить. Первые её слова пронзили меня.

— Микки, я не могу давать показания, — сказала она.

— Эй, эй, Наоми, что случилось? — спросил я.

— Я просто не могу давать показания, — повторила она. — Это всё, что тебе нужно знать. Мы с Лили завтра уезжаем домой. Я сейчас кладу трубку.

— Наоми, подожди. Просто послушай меня — сказал я.

Я замолчал. Она не повесила трубку. Мне нужно было что‑то придумать.

— Послушай, ты не можешь просто взять и уехать, — сказал я. — Ты свидетель, вызванный повесткой. Если ты не явишься, судья может направить судебных приставов, чтобы они нашли тебя, задержали и доставили в суд. Тебя могут арестовать.

— О чём ты говоришь? — спросила она. — Арестовать? За что?

— Ты сама просила о повестке, чтобы отпроситься с работы, — напомнил я. — Судья её выдала. Теперь ты обязана явиться. Если не явишься, судья вправе направить к тебе приставов.

— Я не могу в это поверить, — сказала она.

Формально судья могла направить приставов только по моей просьбе, но это я упоминать не собирался.

— Слушай, Наоми, давай сначала успокоимся и обсудим это, — сказал я. — Для начала: Лили сейчас с тобой?

— Нет, она спустилась поесть, — ответила Наоми. — Циско за ней присматривает.

— Хорошо. Это правильно. Ты сказала Циско про записку, которую кто‑то подсунул под дверь. Всё так?

— Да, — ответила она. — Я была в ванной. Вышла — увидела конверт на полу.

Телефон снова завибрировал. Это снова был Циско.

— Наоми, подожди секунду, — сказал я. — Мне звонит Циско.

Я поставил её на удержание и переключился.

— Не выйдет, — сказал Циско. — Это был один из парковщиков отеля. Кто‑то подъехал на «Тесле», дал ему сотню долларов и попросил просунуть записку под дверь. Парковщик не знает номер, а описание — ни о чём. Белый мужчина, в очках, серебристо‑серая «Тесла». Это половина города.

— Ладно, мне нужно вернуться к Наоми, пока мы её не потеряли, — сказал я. — Оставайся там, пока я не перезвоню.

Я снова переключился на Наоми.

— Наоми, я вернулся. Ты на линии? — спросил я.

— Да, — ответила она.

— Скажи