Читать книгу - "Голый шпион - Геннадий Соколов"

1919 год был годом серьезных перемен для их семьи. После смерти первого лорда Астора супруги перебрались из Плимута в Кливден. Начался новый этап их жизненного пути.

Кливденский замок, расположенный в непосредственной близости от Виндзора — летней резиденции английского королевского дома, постепенно, начиная с 1919 года, со времени переезда в него Вильяма и Нэнси, стал превращаться в один из центров политической жизни Великобритании.

Капитал, заработанный Асторами, окружил их дом вниманием высочайших особ. Монархи и премьеры, министры и послы стали постоянными гостями Кливденского замка. Асторов начали ассоциировать с британской политикой так же, как Шекспира с английской литературой. Взлет этого богатого рода к вершинам политической власти в стране был на удивление стремительным.

До Второй мировой войны Асторы, без преувеличения, признавались властителями дум высшего общества. Их именовали «миротворцами» в Европе. Нэнси, по мнению историков, представляла крайне правый фланг консервативной партии и его лидера премьер-министра Невилла Чемберлена. Асторы поддерживали популярный тогда не только в Европе, но и в Америке политический курс на умиротворение фашистской Германии.

На посиделках у Нэнси в Кливденском имении бывали многие видные гитлеровские чины, в частности немецкий посол в Англии, а затем министр иностранных дел Германии фон Риббентроп. На Нюрнбергском процессе по окончании Второй мировой войны он даже попросил у суда вызвать в качестве свидетеля леди Астор. Риббентроп надеялся, что она встанет на его защиту. Суд, однако, отверг просьбу нацистского преступника.

Астора-младшего — Билли, с которым мне предстояло познакомиться, — в политику подтолкнула его мать, леди Астор. При семейной поддержке и с двумя дипломами, Итона и Оксфорда, в кармане Вильям Рандольф Астор уже в 1935 году в возрасте 28 лет завоевал себе место парламентария в Вестминстере. В годы Второй мировой войны он неплохо зарекомендовал себя на службе в британской разведке, связи с которой были продолжены и после победы.

В победном сорок пятом третий лорд Астор женился. Его супругой стала Сара Грэнтли, дочь барона Грэнтли, известного английского кинопродюсера. Другом семьи барона были лорд Маунтбаттон и принц Филипп, будущий герцог Эдинбургский, супруг английской королевы, а также Кетлин Кеннеди, сестра будущего президента США. Этот брак продлился восемь лет и завершился в 1953 году, в год смерти отца Билли, разводом.

Его второй женой стала Филиппа, крестница будущего премьер-министра Великобритании Гарольда Макмиллана и дочь подполковника Генри Ханлоука, бывшего резидента МИ-5 в Иерусалиме, с которым Билли был знаком по совместной работе в годы войны на Ближнем Востоке. Этот брак был недолгим. Через несколько месяцев супруги разошлись.

Происхождение и социальный статус первых двух жен третьего лорда Астора уже сами по себе свидетельствовали о круге общения нового хозяина Кливдена. С благословения Билли родовое гнездо Асторов превратилось в базу для английской разведки и правительства страны при проведении конфиденциальных встреч и консультаций с зарубежными партнерами. Здесь гостями лорда и его коллег из британских спецслужб нередко бывали высокие заокеанские гости, в частности руководители ЦРУ и ФБР.

Резидент ГРУ в Лондоне генерал Павлов, сменивший на этом посту Льва Сергеевича Толоконникова, любил повторять:

— Женя, имей в виду: то, что сегодня говорится в Кливдене, завтра станет официальной позицией и практической политикой правительства консерваторов. Нам как воздух нужно, чтобы ты прижился под боком у Асторов. Ты — первый русский в Кливдене после войны. Такая удача выпадает раз в столетие. Из нее надо выжать все возможное, до последней капли.

Можно было подумать, что я был против.

У лорда Астора со Стивом существовали давние дружеские связи. Из рассказов Уарда я постепенно смог составить полную картину их взаимоотношений. Не остались без внимания и интимные подробности любовных похождений Билли.

Третьего лорда Астора и высокопоставленных гостей Кливдена, как я понял, обслуживали девушки из команды доктора Уарда. От них Стив получал информацию о сексуальных вкусах своих клиентов. Билли, например, по рассказам Мэнди Райс-Дэвис и Мариэллы Новотной, был не только фанатом лисьей охоты и игры в бридж, но и большим любителем «клубнички», в частности садомазохизма. Этот вид сексуальных забав милорд, очевидно, не мог практиковать в супружеской постели. Зато старлетки из команды доктора Уарда ему ни в чем никогда не отказывали. Девушки, кроме того, утверждали, что Билли — бисексуал. И приводили тому немало доказательств.

Подобные рассказы из-за безмерной словоохотливости Стива нередко доходили и до моих ушей. Благодаря доктору Уарду и его женской команде у меня постепенно набирался солидный компромат на лорда Астора и его друзей. Они, как оказалось, были весьма падки на товар, который поставлялся им арендатором Спринг-коттеджа. Ни английские, ни зарубежные гости Билли не брезговали услугами молоденьких девиц легкого поведения. А доктор Уард был рад им услужить.

Мне оставалось лишь подкрепить эту информацию документальным подтверждением, скажем, в виде нескольких фотоснимков, незаметно сделанных «Миноксом», и фундамент для последующего шантажа был бы заложен. Необходимые доказательства я собирался получить от Стивена Уарда и его неотразимых девушек. Вопрос в столь деликатном деле стоял лишь об одном: как это лучше всего сделать. Я рассчитывал на помощь и совет Стива. И ждал подходящего случая, чтобы завести разговор на эту тему.

Для меня вскоре стало ясно, что в Кливдене с благословения лорда Астора и доктора Уарда широко практиковалась «придворная» разновидность проституции. Напомню тем, кто не знаком с историей этой «первой древнейшей» профессии, что далеко не везде, не всегда и не во всем проституция считалась позорным или криминальным явлением. В древнем Вавилоне, например, все женщины города должны были хоть раз в жизни явиться в храм Мелитты, чтобы там отдаться какому-нибудь чужестранцу. Деньги, заработанные таким путем, считались священными. Такой же обычай существовал и в Армении. Девушка, которую посетило максимальное число иностранцев, считалась самой желанной невестой.

Так называемая «гостеприимная» и «религиозная» проституция практиковалась и у финикийцев. Подобные обряды были распространены в Италии, Египте, на Кипре и у евреев.

Христианское учение, заклеймившее любые внебрачные половые связи как тяжкий грех, тем не менее, не смогло остановить распространения проституции. Средневековые бордели существовали уже с ведения и под контролем государства или городских властей. Произошло классовое расслоение проституции. Появились так называемые «эстетические», или «придворные», проститутки. Дамы этого класса в отличие от обыкновенных проституток имели высшее образование, вращались в высшем обществе среди аристократов, сановников, артистов и знати.

Связь с наиболее известными куртизанками не только не скрывали, но даже хвастались ей. И каждый претендент стремился добиться у известной придворной проститутки большего расположения, чем соперник.