Читать книгу - "Ошейники для волков - Фридрих Незнанский"

Яковлев неуклюже выбрался из машины и, приветственно махнув рукой, пошел к «мерседесам». В этот момент тишину резанули сухие автоматные очереди. Яковлев среагировал мгновенно: упал на траву, откатился в сторону и оглянулся на «жигуленок». Муровская машина стояла как ни в чем не бывало. Огонь вели по «мерседесам».

Автоматные очереди непрекращающимся дождем из пуль коверкали борта автомашин, стекла осыпались мелким крошевом на серый песок. Прошитый пулями Скользкий упал возле машины и дергался в предсмертной агонии. Песок под ним потемнел от крови.

Из «мерседесов» больше никто не выходил. Были ранены или убиты? Боялись? Словно услышав немой вопль Яковлева, кто-то открыл правую заднюю дверь «мерседеса» и вывалился на землю между двумя автомобилями. За ним еще один.

Яковлев мог смотреть на происходящее без опаски. По нему, лежащему на открытом месте и, таким образом, представлявшему собой отличную мишень, упорно не желали стрелять.

Одна из бандитских машин начинала гореть.

Стрельба прекратилась, наступила звенящая тишина. Ее нарушало только журчание жидкости, вытекающей из пробитых радиаторов, да слабый шум, доносящийся из растерзанных пулями машин. Вполне возможно, что это были хрипы и приглушенные стоны раненых. Яковлев присмотрелся и узнал в одном из выпавших из машины Никиту. Муровец пополз к «мерседесам», каждую секунду ожидая рокового выстрела. Но по нему не стреляли. Он вскочил на ноги и бегом преодолел оставшееся расстояние. Бежал в полной тишине.

Через мгновение он упал между машинами, рядом с вывалившимися пассажирами. Один, плохо выбритый кавказец, уже умер. Второй еще шевелился. Это был Никита Бодров. Уже не думая о горячих стволах, что таились за забором и в бойницах-окнах заброшенной фермы, Яковлев подхватил под мышки что-то бормочущего Никиту. Затравленно оглянулся. Как будто никто не собирался стрелять. Понимая нутром, что тишина обманчива, Яковлев поволок Никиту к «Жигулям». И тут снова начали стрелять. Яковлев плечом и руками прикрывал голову и грудь Никиты и каждое мгновение ожидал, что горячая пуля вопьется в него самого. Но тот, кто, не торопясь, стрелял одиночными, явно не хотел убивать муровца. С жутковатым чмоканьем пули впились в тело Бодрова.

Тем временем по изрешеченным «мерседесам» выстрелили из гранатомета. Взвихренная взрывом мешанина из частей тел, обломков машин веером рассыпалась по пустырю. Тяжелые остовы остались на месте, жарко полыхая огромными кострами.

Яковлев дотащил Никиту до «Жигулей». Из салона выскочил один из оперов и помог втащить Никиту на заднее сиденье.

– Где второй? – отрывисто спросил Грязнов.

– Побежал посмотреть, кто сечу устроил.

– Как он собирается смотреть?

– Через забор.

Грязнов хмыкнул и потребовал:

– Аптечку сюда – и сваливай!

Опер резко развернул машину. Тут в нее вскочил второй оперативник.

– В больницу! – скомандовал Грязнов.

Яковлев осторожно снял с Никиты пиджак, опасаясь, что заденет раны и вызовет приступ боли. Но Бодров впал в забытье и, по всей видимости, ничего не чувствовал. Грязнов раскрыл аптечку и первым делом прямо через штанину вколол Никите в бедро промедол. Затем стал осматривать раны. Осмотр оказался неутешительным. Будет чудо, если он выживет, горестно подумал полковник, прикладывая к маленьким кровоточащим дырочкам в боку и груди ватные тампоны.

– Что видел? – спросил Грязнов у наблюдавшего за стрельбой опера.

– Люди в масках и камуфляже. Вроде спецназ. С левой стороны человек пять. Тачка импортная вроде «ауди». Номера замазаны.

– Ну и какие у тебя мысли по этому поводу? – перебил Грязнов.

– С мыслями туго, товарищ полковник. Пока только волосья дыбом!…

– А мне одна деталь очень не нравится, парни… Они почему-то по нас не стреляли, хотя возможность была редкая. Сразу и начальника и зама грохнуть… и подрастающее поколение. Странно… – Грязнов потер ладонями виски, словно снимая напряжение.

– Боюсь, что убрали всех, Слава, кто мог нам что-то сказать, – сделал вывод Яковлев. – Одна надежда на Никиту.

Бодров пришел в сознание, когда его на каталке везли в операционную. Он повел глазами по сторонам, словно силился кого-то разглядеть. Идущий рядом Яковлев склонился над ним.

– Ты что, Никита?

Раненый беспокойно зашевелил рукой и почти шепотом произнес:

– Там со мной человек разговаривал… это важно… назвался контрразведчиком, лажа – бандит… волновался за дядю Борю…

– Кто он, Никита? – прямо в ухо громко спросил Яковлев.

– Не знаю. Только он знает про нас все… Про нас и Тур… Турецкого. Предупреждал, что мы не справимся… убьют…

– С чем не справимся, Никита?

– С делом Иванова… У него белые пятна под глазами…

– У кого? – не понял Яковлев.

В это время подошел врач и оттеснил подполковника от раненого.

– У него ни сил, ни крови практически не осталось, а вы с расспросами лезете! – отчитал он.

Но Никита вновь открыл глаза и вымолвил:

– Он еще сказал, что искать надо не у Тураева…

На последнюю фразу Никита истратил последние силы и вновь впал в забытье.

– Потом, все потом, – замахал руками доктор, и каталка с Никитой скрылась за дверями операционной.

Этого «потом» не наступило. Никита Бодров, не приходя в сознание, умер на операционном столе. Хирург сказал, что, кроме надежды на чудо, шансов спасти его не было никаких, но чуда не случилось.

Яковлев вышел из больницы и огляделся. «Жигулей» не было. Грязнов с ребятами, присоединившись к опергруппе, умчался на место трагедии. Подполковник пошел пешком в сторону метро.

Он смотрел на пожухлые клены, на неулыбчивых прохожих и все больше и больше мрачнел. По пути попалась кафешка. Он зашел, купил бутылку водки, налил полный стакан и залпом выпил.

На муровских этажах было тихо. Народ работал. Яковлев зашел в свой кабинет и включил телевизор. На экране полуголые негры отплясывали вокруг темного продолговатого свертка, лежащего в центре хоровода. Голос ведущего передачу пояснил:

– Вы видите обряд переворачивания покойника…

Яковлев переключил канал. На экране возникла сверкающая мощными ляжками эстрадная певица. Подполковник выматерился и, не выключая телевизор, смахнул его с высокого сейфа на пол…