Читать книгу - "Неделя длинных ножей - Фридрих Незнанский"

— Она молоденькая?

— В третий класс перешла… — он уже набирал новый номер. — Старшего лейтенанта Балабанова… Петя, здорово.

— Здорово, Володь… Какие трудности?

— Да вот, опять мне камешек в ботинок попал…

— Не везет тебе в последнее время, — хохотнул Балабанов. — Зато с бабами одни козыря поди идут!

— Ладно, не будем терять времени, — нетерпеливо сказал Демидов, покосившись на Зину. — Значит, все остается в силе. Встречай клиента в районе Алтуфьево. Потом, минут через сорок, позвоню и уточню.

— Понятно, — сказал Балабанов. — До скорого…

Демидов отключил сотовый и взглянул на Зину.

— Пойдем в кабинет, пока его нет… Диван там у него все тот же? Не скрипит?

— Володя… — она беспокойно оглянулась на дверь приемной. — А ты понимаешь, что когда Аркадий Иванович завтра придет на работу, ему могут рассказать, что ты здесь у меня был. А он этого не любит.

— Плевать, — хмыкнул Демидов, поднимаясь из кресла. — Пошли, ну! Завтра его это уже не заинтересует. Вернее, перестанет интересовать…

Она с видимой неохотой позволила поднять себя из кресла и отвести в кабинет Колошина.

— Сначала дверь запри, — сказала она, когда он увлек ее на диван.

…Звонок на сотовый поступил к Демидову, когда тот уже ехал обратно. Это был Коля Еремин.

— Володя, ты как в воду глядел. Именно Ангелиной он и заинтересовался… Вернее, не он. Прислал моего новоиспеченного кума, майора Терещенко, а сам сидел в его кабинете, пока тот ходил… Да, и еще насчет ордера на арест Дона выспрашивал.

— И что?

— Тут я отказать не имел права. Показал все, как есть.

— Ну спасибо… — протянул Демидов. — Спасибо, Коля. За мной, сам знаешь, не пропадет.

Что и требовалось доказать, удовлетворенно подумал он.

Колошин с подачи Турецкого выясняет, почему арестовали Дона и как он потом сбежал… Вот где прослеживаются их связи. А потом этот желторотый следак-практикант Денис проглотил наживку насчет Ангелины. И Турецкий тут же сообщил о ней Колошину. А тот, как услыхал, примчался проверять и узнавать, тем самым наглядно доказав, кто именно против него, Демидова, копает — Турецкий со своими следаками… Вот тут они все и проявились. Азартное это занятие — быть кукловодом. Дергать за ниточки. И любоваться, как куклы пляшут. Только опасное. Авдей Зеленский, уж на что виртуоз в этом деле, а и то боится.

Похоже, прокуратура ведет в отношении моей персоны негласное расследование, размышлял Демидов. Было бы гласное, я бы уже знал. Ну да, все правильно, боятся меня спугнуть… Выходит, уже сегодня вечером прокуроры будут знать и про ордер на арест Дона…

Вот такая выстроилась цепочка. Только зачем эти приключения Колошину? Скоро ведь уходить на пенсию… Что он еще мог узнать? Ничего и очень много. Например, что от него прячут все, что касается Демидова. А такому опытному сыскарю, как Турецкий, это скажет больше, чем иная конкретная информация. Что здесь еще копать и копать… То есть Колошин слишком много знает, чтобы так просто и спокойно уйти на пенсию. С такими знаниями уходят совсем в другое место.

Демидов набрал другой номер.

— Анжела, это я, — сказал он, услышав ее мелодичное: «алло!»

— Это кто «я»? — спросила она. — Вы куда звоните?

— Перестала узнавать? — усмехнулся он. — Ладно, не придуривайся, только не бросай трубку.

— Володечка, ты? — проворковала она.

— Ну наконец-то узнала… — сказал он. — Послушай. Тебя тут могут разыскивать некоторые люди. Ничего страшного… Ты поняла?

— Володечка, а это опасно?

— Да нет, говорю же, только делай, как я скажу…

— Ты совсем пропал. Когда я тебя снова увижу?

— Скоро, совсем скоро… — произнес он нетерпеливо. — Скорее, чем ты думаешь. Послушай меня. Во-первых, на время заляг на дно. На телефоны не отвечай. Как будто вообще тебя нет, понимаешь?

— А Интернет? Тоже? Я без него уже не могу… У меня здесь столько появилось друзей, столько знакомых. Присылают мне свои фотографии, виртуальные открытки, пишут всякие глупости, просят о свидании.

— На всякий случай убери свой сайт. А то не утерпишь, знаю тебя, опять свяжешься с кем-нибудь. Словом, я тебя сам найду в ближайшие дни. Ты меня поняла?

— А ты? — жалобно спросила она. — Я тебя давно не видела. Как твоя спина? Ее кто-то другой массирует? Как ее зовут? Я ее знаю?

— Тебе бы в прокуратуре работать, — усмехнулся он. — Сам позвоню. Пока.

И отключил сотовый. Что с ней делать? Девочка из хорошей семьи. Жила в Виннице. Приехала в Москву поступать в консерваторию… Хотела петь, играть на рояле. Не поступила. И было море слез возле памятника Чайковскому на Большой Никитской, где он увидел ее, проезжая мимо. Он остановился, спросил, кто ее так обидел и за что… А сам внимательно разглядывал прелестное заплаканное личико, дивную фигуру. Настоящая провинциальная красота, еще не осознавшая свою истинную привлекательность. Только какая-нибудь старая грымза могла ее провалить на экзамене, возненавидев за такое личико, за такие плечи, красивую грудь. Принимал бы экзамены он, Демидов, принял бы только за внешние данные…

— Не надо плакать, — сказал он ей. — Все вполне поправимо.

Она доверчиво заглянула ему в глаза и послушно протянула ему руку.

В тот вечер, когда после ужина с цыганами в гостинице «Советская», куда он ее привез, она с готовностью отдалась ему в шикарном номере, правда, только после того, как он позвонил куда надо и через полчаса дождался ответного звонка от референта ректора консерватории.

Тот сказал, что завтра Анжелу ждут на переэкзаменовку. И к девочке отнесутся со всем вниманием.

Анжела поступила, но училась плохо. И расхотела петь. Вскоре как-то на квартире, которую он для нее снимал, она в очередной раз расплакалась и сказала, что больше в консерваторию не пойдет. Там над ней все смеются. А профессор сольфеджио специально завалил ее на экзамене и зовет к себе на дачу, чтобы она пересдала ему именно там.

Ей это надоело, она больше не желает… Она не хочет больше туда ходить. Недавно была на конкурсе моделей, но и там ее не взяли. То слишком велика грудь, то ноги толстоваты. А им нужны вешалки… Зато потом те, кто ее отсеяли, просили о свидании… И ей надоело, что все к ней пристают, а она все время его ждет… А он, противный, всегда занят.

И надула губки.

— Что ж, я знаю за тобой единственный великий талант, — сказал он ей, — о котором ты сама хорошо знаешь. Ты создана быть гетерой!

— Кем-кем? — переспросила она.

— Я тебе принесу книгу об одной великой женщине, которая творила историю, — сказал он. — У ее ног были правители и философы.

И принес на другой день книгу о древней обольстительнице Аспазии.