Читать книгу - "«Б» - значит безнаказанность - Сью Графтон"

Я ела и читала газету – меня интересовали местные новости. Я как раз добралась до второго кусочка ржаного тоста, когда в бар вошла Пэм Шарки. С ней был Дэрил Хоббс, управляющий "Ламбет и Крик". Она заметила меня, и я беззаботно помахала ей рукой. Никакого надрыва, обычный знак вежливости – просто чтобы показать, что я хорошая девочка и не собираюсь задаваться после того, как обвела ее вокруг пальца. Пэм же вдруг смешалась и отвела взгляд, с непроницаемым выражением на лице прошествовав мимо моего столика. Со стороны это выглядело явно вызывающе – даже Дэрил, похоже, смутился. Я была заинтригована, впрочем, задеть меня за живое ей не удалось. Я привыкла относиться к подобным проявлениям философски – должно быть, инженер по аэронавтике оказался сволочью.

Покончив с завтраком, я заплатила по счету, села в машину и поехала в офис, чтобы оставить там документы, которые получила от Джоуна. Я открывала дверь, когда в коридоре появилась Вера Липтон.

– Нам надо поговорить, – сказала она.

– Разумеется. Заходи. – Я открыла дверь, и мы вошли в офис. – Как поживаешь? – спросила я, рассчитывая, что это не более чем визит вежливости.

Вера заправила за ухо выбившуюся золотисто-каштановую прядь и строго посмотрела на меня сквозь контактные линзы голубоватого оттенка, отчего глаза казались особенно большими, а взгляд – особенно серьезным.

– Слушай. Думаю, ты сразу все поймешь, – неуверенно произнесла она. – С этим Леонардо Грайсом вышла накладка.

Я непонимающе заморгала:

– А в чем дело?

– Должно быть, Пэм Шарки позвонила ему после того, как ты к ней приходила. Не знаю, что уж она наговорила, но старик просто рвет и мечет. Он нанял адвоката, тот направил в "Калифорния Фиделити" письмо, в котором угрожал предъявить нам нешуточный иск. Речь может идти о серьезных санкциях.

– За что?

– Они обвиняют нас в клевете, дискредитации личности, нарушении договора страхования, причинении беспокойства. Энди мрачнее тучи. Говорит, не понимает, какое отношение ты имеешь к этому делу. Говорит, тебя никто не уполномочивал выступать от лица "Калифорния Фиделити", что ты не имела права являться к ним и задавать вопросы и... бу-бу-бу. Ну, представляешь, какой он бывает, когда его несет. Хотел видеть тебя, как только ты появишься.

– Да в чем, собственно, дело? Леонард Грайс даже заявления не подавал!

– Это ты так думаешь. Утром в понедельник все сделал как надо, хочет получить свои денежки немедленно. А первым делом подал иск. Энди хочет как можно быстрее оформить его бумаги. Он в ярости. Сказал Маку, что мы должны прекратить с тобой все отношения после того, как ты нас подставила. Мы-то все считаем, что он просто задница, но я подумала: хорошо бы предупредить тебя о том, что здесь происходит.

– Какая страховка причитается Грайсу?

– Две с половиной тысячи в качестве возмещения ущерба. Это номинальная стоимость полиса. Он составил подробнейший список убытков – посчитал все до цента. О страховании жизни речи нет. Кажется, он уже получил какую-то мелочь за жену – две с половиной "косых". Судя по нашим записям, ему заплатили несколько месяцев назад. Кинси, ищут козла отпущения, и им можешь оказаться ты. Энди нужно ткнуть в кого-нибудь пальцем, чтобы Мак не ткнул в него.

– Дерьмо. – Ничего другого мне в голову не приходило. Только тяжбы с Энди Мотикой мне в тот момент и не хватало для полного счастья. Энди, менеджеру "Калифорния Фиделити" по страховым искам, за сорок; это консервативный, комплексующий малый, одержимый страстью грызть ногти и всеми силами избегающий поднимать волну.

– Хочешь, я скажу ему, что тебя еще нет? – спросила Вера.

– Да, пожалуйста, если не трудно. Только проверю автоответчик и исчезну. – Открыв шкафчик с папками, я извлекла оттуда дело Элейн Болдт и посмотрела на Веру. – Я тебе вот что скажу. Здесь дело нечисто. У Леонарда Грайса было шесть месяцев, чтобы подать страховой иск, но он и пальцем не пошевелил. Теперь же ни с того ни с сего начинает давить на страховую компанию. Хотелось бы знать, какая муха его укусила.

– Слушай, мне надо бежать, пока меня не хватились, – сказала Вера. – Только постарайся сегодня не попадаться Энди на глаза.

Я поблагодарила ее за предупреждение и пообещала позвонить. Вера выскользнула за дверь. Только теперь я почувствовала, что щеки горят, а сердце бешено колотится. Меня вызывали в кабинет директора один-единственный раз, когда я училась в первом классе, за то, что во время урока писала записочки. До сих пор я с содроганием вспоминаю тот ужас, который испытала в тот день. Меня признали виновной. Такого в моей короткой жизни еще не бывало. И вот я, тихая маленькая девочка, дрожа от страха всеми фибрами своего существа, выхожу из школы и в слезах бреду домой. Моя тетя берет меня за руку и снова ведет в школу, там я сижу в вестибюле на деревянной скамеечке и мечтаю умереть, пока она где-то в кабинете устраивает всем разнос. И сейчас еще мне порой трудно выдавать себя за взрослого человека, когда во мне сидит все та же шестилетняя девочка, которая целиком зависит от чьей-то милости или немилости.

Взглянув на автоответчик, я поняла, что никаких сообщений не было. Закрыв офис, я спустилась по главной лестнице, чтобы миновать стеклянные двери "Калифорния Фиделити". Села в машину и поехала к Тилли. Мне хотелось, чтобы она была в курсе дела. Поворачивая на Виа-Мадрина, я посмотрела в зеркальце заднего вида и обнаружила, что на хвосте у меня сидит какой-то тип на мотоцикле. Я сбавила скорость, чтобы пропустить его, и оглянулась. Тут он принялся отчаянно сигналить. В чем дело? – недоумевала я. Задавили его собаку? Я затормозила и съехала к обочине; он остановился за мной, ногой выбил стойку и слез с мотоцикла. Он был в черном блестящем комбинезоне, черных перчатках и сапогах и в черном же шлеме с матовым стеклом. Я вышла из машины и направилась к нему. Он снял шлем, и тут я увидела, что это Майк. Можно было и раньше догадаться. Мне показалось, его индейский гребень несколько поблек. Интересно, чем он пользовался: краской "Рит", пищевыми красителями или вареной свеклой? Майк был раздражен.

– Черт, я уже несколько кварталов за вами гоняюсь! Что же вы не позвонили? Я ведь оставил сообщение на автоответчике. В понедельник.

– Извини, – сказала я. – Не поняла, что это ты. По-моему, ты обещал сам перезвонить?

– Да я пробовал, но все время попадал на автоответчик и бросил. А где вы были?

– Уезжала. Вернулась только вчера вечером. А что случилось?

Он стащил с рук перчатки и швырнул их в шлем, который держал под мышкой.

– Мне кажется, у моего дяди Лео есть подружка. Я подумал, вам будет интересно узнать.

– Вот как? Откуда тебе это известно?

– Да я убирал... э-э... барахло из сарая и видел, как он вошел в соседний дом.

– Кондоминиум?

– Ну да. Многоквартирный дом.

– Когда это было?

– В воскресенье вечером. Поэтому я и позвонил так рано в понедельник. Я поначалу не был уверен, что это он. Вроде узнал его машину, но было уже почти совсем темно... плохо видно. Я-то подумал, он приехал к себе – что-нибудь забрать. В общем, я как сумасшедший принялся набивать сумку. Я испугался: что ему сказать, если он меня застукает? Словом, запаниковал. В конце концов влетел в сарай и захлопнул дверь и стал наблюдать через щель. Тут-то я и увидел, что он вошел в тот дом.