Читать книгу - "Отшельник - Борис Седов"

Но самое обидное было то, что Кислый, отправив гоп-компанию Стеньки на дело, успел уже сообщить наводчику Ловушко: мол, меры по вашему заявлению приняты. Теперь наглый майор начнет требовать свою долю. И как ему объяснять, что целая бригада братков сгинула бесследно? Впрочем, следы остались, конечно, но лучше бы их не было.

А в пятнадцати километрах от этих страшных следов стоял, будто крепость, дом на фундаменте почти в триста метров. Незыблемо стоял и безучастно. Знать не знаем, ведать не ведаем. Не видели. Не слышали.

И очень это Александру Тимофеевичу начинало не нравиться.

Во-вторых, ребята его узнали от наблюдательного швейцара «Шконки», что в день «стрелки» их с братцем, где они много важных вопросов решали, у трансформаторной будки, что возле детсада напротив, сновал какой-то подозрительный тип в черном. А в сам ресторан наведывался электромонтер для починки проводки в кабинете для важных гостей.

Люди Сысоева Лёхан с Серегой «пробили» монтера из местного ЖЭУ. Тот божился и клялся, что в тот день в ресторане не работал, да и вообще нигде не работал — на больничном был. И справка у него соответствующая имелась. Тогда Зубило лично «с пристрастием» допросил завхоза и метрдотеля подшефного кабака. Выяснилось, что монтера никто не вызывал. Тот заявился сам, с мятой ксивой на плановую профилактическую проверку электропроводки в целях предотвращения спонтанного возгорания. Ксива с печатью и подписями обосновывала визит специалиста еще сотней разнообразных уважительных причин — и у администрации ресторана не нашлось оснований для отказа. В кабинете монтер почти все время был на виду, ковырялся в розетках, замерял что-то приборчиком. Приметный парень, кстати: нос перебит, волосы длинные, мало кто носит такие сегодня — все больше затылки бреют…

Зубило сразу же зуб на капитана «Ништяка» записал. Но найти его в городе для разговора по душам не смог.

Все равно, очень похоже было, что в уединенном кабинете поставили-таки жучка. Но найти главе службы амжеевской безопасности при всем старании ничего не удалось, хотя монтер в ресторане и не появлялся больше. Так был ли микрофон?…

И, наконец, менты Бильдюгина, несущие круглосуточное дежурство на набережной, видели, что в ночь пожара на санэпидстанции этот самый «Ништяк» подходил к причалу. Утром его уже там не наблюдалось.

В эту схему никак не вписывался геморрой с французами, но и полученной информации было Кислому достаточно, чтобы сделать далеко идущие выводы. И он решил в очередной раз перетереть с младшеньким о судьбе этого американского гастролера. По плану криминального авторитета, следовало за американцем следить, выдоить из него — желательно, через официальные каналы — побольше бабок, а потом можно и угрохать. Чтобы под ногами не путался и планы не срывал. Но по уму все сделать. Не лохануться, как Стенька…

В сущности, это означало, что Кислый объявлял Знахарю войну.

* * *

В 14 лет Ваню выгнали из школы за исключительную неуспеваемость — и с тех пор он уже три года сидел на шее у предков, нигде не работая. Мать Ивана, разведенная с папашей по случаю его долгосрочной командировки на лесоповал, лет пять уже как вторично вышла замуж — за армянина — и родила одного за другим двоих детей. Ивана, естественно, заставили ухаживать за ними и присматривать. Из-за этого недоросль возненавидел отчима, потом всех армян, а затем и всех нерусских. Сидя ежедневно на лестнице, он ругал «всяких там кавказцев, которые уже и к нам в Томск понаехали», пока не познакомился случайно с компанией местных скинхедов. Тогда Иван обрил голову, соответствующим образом оделся (как нетрудно догадаться, на деньги ненавистного отчима!) и стал отводить душу, шатаясь по улицам в компании пьяных скинов и нападая время от времени на тех двух или трех негров, которые невесть как попали в местный университет. Спустя год Ваня был уже очень крутым — по местным меркам — скинхедом, благодаря тому, что к соседке приехал в гости племянник из Литвы и привез оттуда изданную на русском языке «Майн кампф». Огромный, аморфный и чудовищно путаный труд главного фашиста оказал на Ваню странное воздействие. Юноша, которого никто и никогда не видел с книгой, не расставался теперь с ней и при любом удобном случае зачитывал из нее эффектные отрывки своим темным соратникам. Теперь его уважительно именовали Адольфычем. Правда, ни одной другой книги «теоретик» так и не прочел, заявляя, что все их написали жиды. Тусовка «бреющих череп» разрасталась. Следуя велению времени, необходимо было укреплять вертикаль власти, и Адольфыч с двумя переростками стали создавать «организацию», которой они руководили. Руководство заключалось в том, что были объявлены дни сборищ в заброшенном актовом зале бывшего цементно-растворного заводика. На этих сборищах бритоголовые пили пиво из жестянок, слушали пламенные речи вождей и от скуки придумывали себе развлечения. То палатку азербайджанцев разнести на рынке, то выехать в ближайшие деревни — пугать мирных крестьян. В последний раз лысые придурки, разбив лагерь на природе, пили водку, слушали марши Третьего рейха, а напившись, напялили на морды белые капюшоны Ку-клукс-клана и с факелами поперлись в деревню. Местные мужики накостыляли им тогда по первое число. Но Адольфыча это ничему не научило. И он продолжал бредить идеей повести своих рыцарей на настоящее дело.

Сегодня было совсем скучно. Сначала собравшихся просветил Адольфыч, зачитав очередную цитату из фюрера:

«Большевизм есть только новая, свойственная XX веку попытка евреев достичь мирового господства… в России евреи в своей фанатической дикости погубили 30 миллионов человек, безжалостно перерезав одних и подвергнув бесчеловечным мукам голода других, — и все это только для того, чтобы обеспечить диктатуру над великим народом небольшой кучке еврейских литераторов…».

Соратники зевали.

Потом на сцену вылез накачавшийся пивом Спайдер:

— Россия — страна арийцев! Хватит, поиздевались над нами всякие жиды и большевики. Мы, арийцы, здесь хозяева. И мы будем хозяевами. Когда мы придем к власти — мы всех выстроим вдоль стен и всем скажем: «Жиды и комиссары — шаг вперед!» И всех жидов и коммуняк — из пулемета. Потом скажем: «Узкоглазые и черножопые — шаг вперед!» И всех узкоглазых и черножопых — на рудники и на лесоповал. Пусть работают… Да здравствует Тысячелетний Великий Рейх Арийской Нации!..

Не удержавшего равновесия вождя подхватили руки товарищей — второй раз на сцену оратор не полез. Делать стало совсем нечего. Выпили еще. Достали из подсобки дребезжащую гитару, и Клоп с остервенением заголосил песенку группы «Террор». Скины, забравшись с ногами на кресла, притаптывали в такт тупоносыми армейскими ботинками.

Стало много кавказцев,

Поднял голову негр.

Но за улицы наши,

За девчат с дискотек,

Против негра и турка,

Да за русский народ

Встал не мент и не урка,

Не префект-«патриот» —

И почти четыре десятка молодых глоток заорали хором: «Бритоголовые идут!» и выбросили вперед руки в нацистском приветствии.