Читать книгу - "Выстрел на Рождество - Чингиз Абдуллаев"

Игорь сжал пальцы сестры так крепко, что невольно сделал ейбольно, и она даже вскрикнула. Он ослабил свою хватку.

— Ольга Игоревна выбросила пистолет. А в комнату, гденаходилась погибшая, вбежали Валентина и Дзидра, которые начали обвинятьВиктора в случившемся. Отчасти вы были правы: во всем действительно был виноватВиктор, который решился на такой глупый эксперимент, привезя сюда женщинуопределенного поведения и нравственности.

— Алеша ни в чем не виноват, — твердо заявила Валентина, — унего был приступ. У него иногда бывают такие приступы бешенства, когда он не отдаетсебе отчета в том, что делает.

— Поэтому он не ходит больше в бильярдную, — напомнилДронго, — вы сами мне об этом сказали. А он ведь был уж чемпионом. Сегоднявечером вы вышли на прогулку с Нурали, и ваш сын увидел, как он обнимает вас заталию. Этого было достаточно, чтобы окончательно выбить его из колеи. Выповернули назад в дом, а он побежал на уже знакомое место, взял второй пистолети снова выстрелил. Но на этот раз не попал.

Игорь, Дзидра и Валентина сидели, потрясенные случившимся.Все трое молчали.

— Между прочим, вам нужно было давно обратить внимание навашего мальчика, — безжалостно продолжал Дронго. — Перед выездом сюда явстречался с его отцом. Он абсолютно неуравновешенный и плохо воспитанный тип.К тому же он ненавидит Нурали Халдарова, который смеет с вами заигрывать.Очевидно, свою ненависть он сумел передать и сыну, который не обязан любитьциника, обнимающегося в их доме с подругой его дяди, а потом занимавшегосясексом с его матерью. В таком возрасте мальчики уже все понимают, а если рядоминогда появляется и такой отец, как ваш бывший муж… Плюс ваше «свободноеповедение» и нравы в вашей семье. Получается взрывоопасная смесь. Вы хотя быэто понимаете?

— Да, — тихо ответила Валентина, — я все понимаю. Какая ябыла дура. Просто ужасная дура. Что теперь будет? Господи, что теперь будет?

— Они забрали оружие, из которого Алексей сегодня стрелял, —напомнил Игорь, — значит, утром его арестуют. И теперь ему уже никто не сможетпомочь. Они повесят на него и убийство Златы, и покушение на убийство Нурали.

— Нет, — закричала Валентина, — я этого не хочу! Я невыдержу. Я не смогу… Я не хочу…

Игорь взглянул на Дронго.

— Во всем виноваты только вы, — строго сказал он. — Почемувы не могли рассказать нам обо всем раньше. До приезда полиции?

— У меня не было времени, — возразил Дронго. — А то время,которое у меня было, я потратил с гораздо большей пользой, чем вы думаете.

В этот момент позвонил телефон Вейдеманиса. Он взял аппарат,ответил, потом взглянул на Дронго.

— Это Джил, — сказал он, — говорит, что очень срочно.

— Я ей перезвоню, — пообещал Дронго, — скажи, что мы скорозаканчиваем.

Эдгар быстро сообщил ей об этом и попрощался.

— Какое время вы использовали с пользой? — спросил Игорь. —Я ничего не понимаю.

— Пистолет, — напомнил Дронго. — Я решил, что нужноповторить то, что сделала ваша мать. Только в других условиях. Когда выпоспешили вниз, я снял оружие, тщательно его протер и повесил на место. Толькона этот раз полиция не найдет там никаких отпечатков. Это я гарантирую.

— Вы… вы это сделали? — не поверила Валентина.

— А вы говорили, что я зря получаю свои гонорары, — напомнилДронго. — Я решил, что не нужно давать полиции лишние козыри. Вы сами можетеобсудить в семейном кругу, как вам жить дальше. И как помогать Виктору. И какспасать душу вашего сына, Валентина. Я только знаю, что ему нужно меньшевстречаться с таким отцом и меньше бывать в доме, где отрицаются все нормыморали и нравственности. Это касается и вашей дочери, Дзидра. Она растетвзбалмошной и не очень воспитанной девочкой. Платное образование, которое выдаете ей в лучших английских школах, не может заменить нормального воспитания всемье. Помните об этом. Иначе завтра вы получите двух неуправляемых монстров.Вот и все, что я хотел вам сказать. А теперь до свидания…

Он поднялся. Эдгар поднялся следом. Они пошли к выходу.

— Звонила Джил, — негромко напомнил Вейдеманис.

— Я помню, — кивнул Дронго. — Позвони и вызови нам такси.

— Сейчас позвоню.

Стоявший у дверей сержант посторонился, чтобы они прошли. Ноздесь их догнал Игорь Дегтярев.

— Подождите, — взволнованно произнес он, — подождите минуту.Я хочу узнать, какой гонорар я должен вам заплатить.

— Никакой, — мрачно ответил Дронго, — я окунулся в такуюгрязь, что мне не хочется думать даже о деньгах.

— Я все равно выполню все условия контракта, — упрямо сказалДегтярев.

— Это ваше право, — угрюмо произнес Дронго, — толькопомните, что все начинается в семье. Все наши фобии, страхи, потрясения, всенаша дальнейшая жизнь. И каким отцом вы будете для своей дочери, такого мужаона захочет в будушем иметь. Не забывайте об этом.

— Я вызвал такси. Оно сейчас будет, — сообщил Вейдеманис.

— Подождем на улице, — предложил Дронго, — здесь слишкомдушно.

Они вышли из здания.

— Джил, — снова напомнил Эдгар, — она говорила, что должнасрочно с тобой переговорить. У нее был такой странный голос.

Дронго внезапно почувствовал озноб. Как будто невероятныйхолод проник в него, вызывая судорожную дрожь. Такого состояния у него никогдане было. Он набрал непослушными пальцами цифры на телефоне, уже чувствуя, чтоименно может услышать.

— Это я, — приглушенным голосом сообщила Джил. Эдгар былправ, у нее никогда не было такого голоса.

— Что? — Он чувствовал ее следующую фразу, которая должнабыла прозвучать с неотвратимостью рока.

— Позвони домой в Баку, — попросила она дрогнувшим голосом,— они ждут твоего звонка.

— Скажи, что случилось, — попросил он.

— Не могу, — она всхлипнула.

— Отец?

— Да. Он скончался сорок минут назад. Они ждут твоегозвонка…

Он отрешенно положил аппарат в карман, прислонился к стенездания, глядя перед собой невидящими глазами.

— Что случилось? — спросил Эдгар.

Он никогда не видел друга в таком состоянии. Дронго неответил. Он смотрел на полную луну, чувствуя, как нарастающая боль наполняетвсе его существо. А потом он заплакал. Беззвучно и страшно, выдавливая из себякакие-то непонятные звуки. Вейдеманис стоял рядом и не знал, что ему нужноделать. Он просто стоял и молчал. А его друг продолжал беззвучно плакать,широко открывая рот.