Читать книгу - "Тайна жертвенных ягнят - Алексей Макеев"

При этих словах Алина вскинула на меня глаза, очевидно, желая выразить изумление по поводу причастности к рассказываемой мной истории майора, и хотела что-то сказать, но передумала и промолчала.

— Старший лейтенант почему-то не верил Сосновскому, — так и не дождавшись ее реплики, продолжил я. — Он доставал его своими подозрениями, часто вызывал на допросы, приходил к нему домой, встречал на улице, а однажды пришел к молодому мужчине на новую работу — со старой Вячеславу пришлось уволиться — и довел Сосновского до того, что тот набросился на Бурмистрова с ножом. Михаил ужасно испугался, но в тот день он был при исполнении обязанностей, а значит, при пистолете, а потому, не задумываясь, применил оружие. Пуля попала в живот. Вячеславу Бурмистров вызвал «Скорую помощь». Наверняка ранение было не смертельным, но приехавшая на «Скорой» врач Галина Студенцова оказалась нерасторопной, более того, у нее под рукой не было подходящих препаратов, в результате чего Сосновского не довезли до больницы — он умер в карете «Скорой помощи».

Алина уже ничему не удивлялась, выражение ее лица застыло, став сосредоточенно-внимательным, и она ловила каждое брошенное мной слово. Да и Гуляев тоже, как мне показалось, внимательно слушал, хотя старательно делал вид, что моя речь его особо-то и не интересует. Ну а я, воодушевленный вниманием двух слушателей, шпарил дальше, как артист заученную роль на сцене МХАТа.

— Тяжело пришлось после смерти мужа Татьяне Сосновской. Хозяин ювелирного магазина требовал вернуть в кассу деньги, взятые ее супругом, а денег у молодой вдовы не было. Имелся, правда, один вариант отдать долг хозяину магазина. Был у Вячеслава закадычный дружок — школьный товарищ, довольно состоятельный в то время человек — Валерий Замшелов. Но когда вдова обратилась к нему с просьбой одолжить денег, он ей отказал. И тогда молодая женщина решилась на крайнюю меру — заложила свою квартиру. Сумма была небольшой, но ее как раз таки хватило, чтобы покрыть долг супруга. Однако ушлый ростовщик, впоследствии ставший риелтором, Леонид Люстрин повернул дело так, что московская квартира Татьяны отошла к нему, а сама она с маленьким ребенком оказалась на улице. Татьяна потеряла работу, некоторое время скиталась по знакомым, а потом завербовалась и уехала из страны. Дальше след ее затерялся.

— Хорошо излагаешь, — зло проговорил Гуляев и пошевелился, поудобнее устраиваясь у стены. — Все было так, да не совсем.

Мы с Алиной с интересом уставились на «селадона».

— Не такой уж невинный этот козел Сосновский, — заявил он презрительно. — И Бурмистров не зря его подозревал. Хотя я опера в то время не знал. Когда ему передали дело, я уже в СИЗО находился, да и Светка Буренина тоже. Так что здесь, в Турции, я до определенного момента понятия не имел, что Бурмистров — тот самый мент, кто грохнул Вячеслава Сосновского. Уже позже догадался, что мы все к этому «ювелирному» делу имели отношение. Не зря же тогда Бурмистров на нашем собрании предлагал открыться и сказать, что нас всех связывает. Но никто не захотел — все мечтали добраться до драгоценностей. — Гуляев откинул назад голову и уставился куда-то вверх, то ли в потолок, то ли в голубое небо, видимое сквозь пролом в крыше, и, как человек, предавшийся воспоминаниям, немного отстраненно продолжил: — В тот день я действительно по наводке Светки пробрался в ювелирный магазин, в котором она работала. Она сказала мне, где оставит ключи, я вскрыл сейф, но контейнера с драгоценностями там не было. Сосновский перехитрил нас. Эта дура Светка обсуждала со мной по телефону, расположенному в подсобной комнате ювелирного магазина, предстоящее ограбление. Вячеслав, как оказалось, подслушивал и в ту ночь, когда я должен был прийти за контейнером, забрал его. Буренина, когда пришла на работу, сообщила в милицию о похищенных Сосновским бриллиантах, который на самом деле похитил их, но тот, когда его взяли, перевел стрелки на меня. Эта курица Буренина раскололась же на первом допросе. Честно говоря, она в то время была уверена, что контейнер с драгоценностями взял я. Но я его не брал, он бесследно исчез.

Признание Гуляева в том, что он не брал драгоценностей, а их все-таки упер Сосновский, явилось для меня неожиданностью. Но не верить Николаю оснований у меня не было, ведь в самом деле, если бы драгоценности были у Гуляева, он давным-давно уже как-нибудь и где-нибудь их пристроил, а не примчался бы за всплывшим в Турции контейнером с ювелирными изделиями.

— Но как же ты мог убить Светлану Буренину? Ведь она же была твоей подругой, любовью. Как ты решился? — заметил я, а сам изучал конструкцию контейнера. Это был, если можно так выразиться, портативный сейф — с толстыми стенками, с кодовым замком, состоящим из шести поворотных ручек. Такой вряд ли сгорит в огне, да и наверняка выдержит взрыв атомной бомбы. Я покрутил ручки, выставляя на этом мини-сейфе новый код, затем приподнял крышку, но не захлопнул.

Гуляев, похоже, смирился со своим положением узника и с тем, что лишился драгоценностей, он по-прежнему сидел, прислонив затылок к стене, уставившись вверх.

— Была когда-то подругой, — проговорил он безучастным голосом. — Действительно, у нас с ней случилась любовь, она была хорошенькой, это потом уже, с годами, расплылась и подурнела. После того как я отсидел двенадцать лет, я со Светкой больше не встречался, вычеркнул ее из своей жизни, но случайно столкнулся с нею в аэропорту Шереметьево. Честно говоря, я ее не узнал, она сама подошла ко мне и заговорила. Время до отлета самолета еще было, мы с ней прогулялись по залу, а потом поднялись на второй этаж — на галерею. Там мы разговорились, и выяснилось, что Буренина тоже летит в Турцию за своей долей драгоценностей. Тогда я думал, что нас только двое охотников за сокровищами, украденными покойным Сосновским. — Николай горько усмехнулся: — Это уже потом, когда начали погибать люди, стало ясно, что претендентов на контейнер много, а в тот момент в Шереметьеве меня обуяла жадность. Я решил, что, избавившись от Светки, стану единственным обладателем бриллиантов. Когда Буренина отвлеклась, я наклонился, обхватил ее за ноги и, резко дернув вверх, перебросил через перила. А сам, держась у стены так, чтобы меня не было видно снизу, прошел по галерее до конца, спустился вниз по лестнице и смешался с толпой.

Похоже, Алина не понимала сути нашего разговора. Во всяком случае, она широко открытыми глазами поочередно смотрела то на меня, то на Гуляева.

— Я что-то не соображу, — обращаясь ко мне, недоуменно проговорила она, — а разве остальных членов нашей группы убил не Николай?

Я отрицательно покачал головой и интригующе сказал:

— Нет, не он, Алина.

— Что?!! — спросила девушка так, будто ослышалась. — И кто же это сделал?

Ответить я не успел — в этот момент грохнул выстрел. Стреляли без глушителя, и в замкнутом пространстве выстрел прозвучал так громко, что заложило уши. Я вздрогнул и обернулся. Гуляев все так же сидел, прислонившись к стене, в его позе ничего не изменилось, но во лбу красовалось пулевое отверстие, а по стене стекала кровь. Он умер мгновенно, без конвульсий и агонии. Я повернулся к входу в грот. Держа в руке пистолет неизвестной мне конструкции, там стоял Адам. Его красивое мужественное лицо выражало спокойствие и легкую иронию.