Читать книгу - "Слово, образ, миражи - Влада Юрьева"

— Я тоже о таком подумала… Но одного я не понимаю: кто эти жертвы? Если только пациенты больницы! Пока я ждала тебя, я просмотрела местные сайты, поискала в архивах газет… Ни в районе, ни в области не было стабильных пропаж людей в последние годы. А если этот убийца не местный, то зачем ему забираться так далеко? Что, болотистых лесов мало?

— Понятия не имею. Только вряд ли это серийный убийца. Он умный… Ну, не только умный, но и очень умелый. Настоящий ювелир!

— Ты о чем? — смутилась Саша.

— О костях. Я рассматривал фотки, которые нам дали, сейчас вот осмотрел косточки с дерева… Тела были как-то по-мудреному разрублены. Я, конечно, не спец по человеческим костям, но животных мне разделывать приходилось не раз, потому знаю, что кость — штука капризная. Чуть сильнее ударь — и все, раздробилась. А тут не то что переломов, трещин нет…

Кто будет так обращаться с трупом? Кто вообще умеет так обращаться с трупом? Тут если и захочешь, не получится! Вот я и подумал, что чувак работает как ювелир…

— Как ювелир… — Саша задумалась, прижимая пальцы к вискам. — А кто еще работает как ювелир? Черт! Ты гений!

Саша резко кинулась к своей прикроватной тумбочке и начала копаться в каких-то бумагах.

Вид у нее был обрадованный, если не сказать торжествующий. Кирилл ровным счетом ничего не понял, но на всякий случай подошел поближе.

— Что ты ищешь? — полюбопытствовал он.

— Записи, которые передала мне Ланфен, когда уезжала! Я еще не все понимаю, но…

Кажется, я знаю, кто стоит за этими убийствами!

⁂

Ланфен была поражена тем, как легко Александр Армейцев согласился на встречу. Она-то ожидала, что он будет отмалчиваться, делать вид, что не понимает, о чем речь. А у нее не было никаких аргументов, чтобы повлиять на него…

Но в какой-то момент ей показалось, что он рад пообщаться с ней. В его случае, радость была еле уловимой, как и любые эмоции с его стороны, но его действия подтверждали догадку Ланфен. Он сам пригласил ее на разговор, причем не в офис даже, а к себе домой. Это подчеркивало, насколько серьезно он относится к делу.

Не могла Ланфен не заметить и то, что он выслал из страны жену и дочь. Все это, в сочетании с его странным подходом к проекту, невольно настораживало. Происходило что-то подозрительное, и вряд ли Армейцев здесь был кукловодом.

Она приехала к нему вечером, как они и договаривались. Работая в Москве, Армейцев жил в просторной четырехкомнатной квартире в центре. Въезд во двор допускался только по пропускам, повсюду горели огоньки камер наблюдения, но вряд ли это могло служить защитой от того, кого он боялся — если Ланфен угадала правильно.

Судя по деловому костюму, в котором встречал ее Александр, он только вернулся с работы.

Вид у мужчины был усталый, и эта усталость подтачивала силу, которой не смог лишить его возраст. В квартире было темно и тихо, и казалось, будто здесь только что прошли похороны…

Ланфен понятия не имела, откуда появилось это ощущение.

Они направились на кухню, объединенную со столовой.

— Что предпочитаете? — Армейцев кивнул на оформленный зеркалами бар.

— Кофе.

— Вечером?

— Если наш разговор пойдет так, как я предполагаю, ночью мне все равно не до сна будет.

— Справедливо, — усмехнулся Армейцев. — Знаете, с кем-то другим я бы не согласился говорить об этом. Да хоть с Алексеем Троновым, невзирая на мое бесконечное уважение к его профессионализму.

— Кое-что ему все же известно.

— Только то, что на виду, остальное его не касается. Есть знания, которые несут пользу, а есть те, что весьма разрушительны. Но вы, Ланфен… Смею надеяться, что хотя бы вы поймете меня.

Он снял пиджак и повесил на спинку стула. Ланфен устроилась за барной стойкой и просто ждала, давая своему собеседнику возможность собраться мыслями.

— Вы когда-нибудь думали о самоубийстве? — спросил Армейцев, не оборачиваясь к ней.

— Я никогда не рассматривала это как вариант для собственного будущего.

— Я тоже — полжизни прожив, а то и больше. Но иногда кажется, что это единственный способ помочь другим… Убрать себя из реальности, я имею в виду.

Он поставил перед ней чашку кофе. Сам Армейцев не сел за стол, он перешел к окну, за которым мерцал город.

— Вы дали полиции наводку на Гробовщика, но она оказалась ложной, — напомнила Ланфен.

— Как это вышло?

— Я не давал наводку. Я просто почувствовал, что подошел к черте. Каждый день, что я храню молчание, я беру на себя ответственность за смерть его жертв. В какой-то момент все совпало… Проблемы на работе, проблемы в семье, ощущение пустоты… Я решил, что спасаю свою душу, как бы мелодраматично это ни звучало.

— Это была не наводка, — догадалась она. — Вы совершенно точно знали, кто он и где его найти!

— Всегда знал, — кивнул Александр.

— Но полиция не нашла его…

— Нашла. Если бы он скрылся, было бы лучше. Началась бы погоня, может, его бы выследили… Все уже зависело бы не от меня! Но он не стал убегать, и в этом его главная сила.

Он продемонстрировал, как легко может манипулировать властями. Он, стоя перед ними, был чист. Я остался в дураках. В его понимании, это была показательная порка. Он дал мне понять, что я ничего ему не сделаю, что мое знание не дает никаких преимуществ.

Она уже многое выяснила о том деле, в том числе и имя. Но она не хотела говорить об этом сама. Для Ланфен гораздо важнее было услышать все от Армейцева. Потому что его слова, учитывая все обстоятельства, могли считаться истиной в последней инстанции.

— Правда, что у вас с ним роман? — спросил Армейцев. — Простите мне мою наглость.

— Я не считаю это наглостью в данном случае. У меня с ним сложные отношения, это все, что я могу сказать. Не думаю, что этим отношениям подходит такой бытовой термин, как «роман».

Мне важно знать…

— Я понимаю. Я расскажу.

Ланфен только сейчас обратила внимание на то, что в доме нет никаких украшений — и это после двух декад декабря! Но, видно, Армейцеву было не до праздников.

Александр на пару секунд прикрыл глаза, потом все же заговорил:

— Я впервые увидел его, когда ему было пятнадцать лет. Его просто привели в наш дом и сказали, что он будет жить с нами. Он заинтриговал меня сразу… В нем чувствовалась сила, ум, который не каждому дается, но и что-то еще… такое, чего я не мог понять. Мой отец усыновил его и всем представлял как своего незаконнорожденного сына. Это оскорбляло отца и унижало мою мать, но отец пошел на такую жертву.

— Его настоящее имя?..

— Владимир. Под этим именем я знал его всегда, и, насколько мне известно, имя он не менял.