Читать книгу - "Ник Картер против барона Мутушими - Ник Картер"

Какой-то молодой японец, по-видимому, из команды парохода, проходя мимо, сунул в руку Нику Картеру маленький бумажный сверток. Прежде чем тот сообразил, в чем дело, японец скрылся в толпе пассажиров.

В руке у сыщика очутилась бумажная лента, исписанная японскими иероглифами. Развернув ее, он прочитал следующее:

«Многоуважаемый мистер Картер! Берегитесь! В пути вам угрожает большая опасность, так же как и на вашей родине, если только вы доберетесь до нее живым. Несмотря на то что барон Мутушими уже находится в царстве теней, его ненависть и месть настигнут вас. Как, где и когда это произойдет, писавший эти строки не знает; не знает он также, кто именно из едущих вместе с вами в Сан-Франциско людей относится к вам враждебно. Но верьте: на пароходе находится несколько человек, поставивших себе цель убить вас. Будьте настороже, иначе падете жертвой ваших врагов. Месть Мутушими переживет его самого! У него были сотни приверженцев, которые теперь винят в его смерти вас. Ночью не выходите один на палубу. Не ешьте ничего такого, чего бы не ели другие на ваших глазах. Не принимайте подарков. Никогда ни к кому не поворачивайтесь спиной. На пароходе есть два человека, которым вы можете безусловно доверять: генерал Лакатира и его зять Том Гарнетт. Покажите им это письмо, они вам подтвердят, что необходимо соблюдать осторожность. Они же объяснят вам, что значит клятва самурая, обещавшего своему повелителю исполнить известное деяние. И пусть вас не смущает то, что это письмо анонимно: писавший его имеет веские причины не называть своего имени».

Отважный американец прочитал письмо дважды. Сначала он был склонен не придавать значения предостережениям, но потом передумал.

– Скажите, Гарнетт, – обратился он к зятю генерала, все время молча наблюдавшему за ним, – вы хорошо рассмотрели того молодого человека, который сунул мне эту бумажку?

– К сожалению, я не обратил на него внимания.

– Жаль! А я надеялся, что вы, поднимаясь на пароход, уже видели его и сможете сказать, кто он такой… Я хотел кое о чем его расспросить. Мне очень важно знать, кто поручил ему передать мне это письмо.

– А что в письме? – поинтересовался Гарнетт.

– Прочитайте сами. А потом скажите мне свое мнение.

Пока Гарнетт читал, Ник Картер внимательно следил за выражением его лица и заметил, что тот сначала вздрогнул, потом нахмурился и в конце концов улыбнулся.

Но сыщик не отвлекал приятеля во время чтения и лишь тогда, когда Гарнетт вернул ему письмо, спросил:

– Ну, что вы об этом думаете?

– Неизвестный автор письма высказался вполне определенно, – уклончиво ответил тот.

– Конечно, но ведь трудно предположить, что целая шайка злоумышленников проникла на пароход только для того, чтобы меня укокошить.

Гарнетт ничего не ответил.

– Когда вы читали письмо, – продолжал Ник Картер, – я следил за выражением вашего лица и сделал заключение, что вам известен автор письма. Не знаю, можно ли по японским иероглифам разобрать почерк, но тем не менее у каждого человека своя манера письма…

– Да, почерк я узнал, – прервал его Гарнетт, – письмо это написано лицом, о котором вы думаете меньше всего.

– И кто же это?

– Ота Окума, гейша из императорского дворца.

Американца не сильно поразило это известие, поскольку в душе он ожидал чего-то подобного. Его только удивляло, что гейша не высказала ему своих опасений лично, а предпочла передать письмо.

Настал час отплытия. Матросы отвязывали канаты на пристани и уже собирались поднять трап, как вдруг подкатил экипаж, из которого вышел генерал Лакатира с тремя слугами. Когда он поднялся на палубу, огромный пароход пришел в движение.

Генерал подошел к Нику Картеру и поприветствовал его.

– Микадо сообщил мне сегодня утром, что вы едете на том же пароходе, что и я, – сказал Ник Картер.

Генерал как будто удивился и спросил:

– Неужели он действительно сообщил вам об этом?

– Да! Сказал, что вы взяли отпуск.

– Отпуск? Пожалуй, – смутился Лакатира.

Теперь удивляться пришлось проницательному сыщику. Но он не подал виду, поскольку ему показалось, что он понял, в чем дело: ни генерал, ни Том Гарнетт не просили об отпуске – сам микадо поручил им охранять Ника Картера в пути.

– Позвольте сказать вам несколько слов, генерал.

– С удовольствием, мистер Картер.

– Не кажется ли вам, что мы лучше поймем друг друга, если будем совершенно откровенны?

– Конечно, – согласился Лакатира, – но, по правде сказать, я не знаю, что вы, собственно, имеете в виду.

Ник Картер решил говорить начистоту.

– Не будете же вы отрицать, генерал, что вовсе не просили об отпуске, а получили от микадо приказ отплыть на одном пароходе со мной.

– Но мистер Картер…

– Виноват, – прервал его сыщик, – позвольте мне договорить. Дело обстоит, по моему мнению, следующим образом: кто-нибудь высказывал в мой адрес угрозы, о чем узнал микадо. Вследствие этого он немедленно командировал вас на пароход. Прошу вас не отрицать это. Его величество весьма любезен и предусмотрителен, и я очень рад путешествовать в компании с вами и вашим зятем, но поверьте, генерал: со мной впервые в жизни такое случилось! Кому-то поручено охранять меня, как маленького ребенка! До сих пор всегда было наоборот: это я обычно присматривал за другими. А теперь я напоминаю высокопоставленное лицо, которого сопровождает конвой. Должен признаться, что это не слишком приятное ощущение.

– Микадо намекал мне, что вы будете не слишком довольны, когда узнаете об этом, – вздохнул генерал.

– Я нисколько не обижен этим, – возразил Ник Картер, – но если бы я узнал обо всем раньше, то, разумеется, отказался бы от этой чести.

– Да, но теперь я уже на пароходе – возвращаться поздно. Кроме того, для меня это путешествие будет приятным развлечением, – заметил Лакатира.

– Охотно вам верю. Но раз все сложилось именно так, мы должны быть совершенно откровенны друг с другом. Мне необходимо знать, чего именно вы опасаетесь и кого подозреваете в заговоре против меня.

Генерал ответил не сразу:

– Сожалею, мистер Картер, но на эти вопросы я вам ответа дать не могу, поскольку это противоречит приказу его величества.

– Отнюдь, – возразил сыщик, – микадо полагал, что во время путешествия я буду находиться в неведении относительно принятых им мер. Но так как получилось иначе и я еще до отплытия догадался, в чем дело, то я настаиваю, чтобы вы обо всем мне рассказали. Если вы не хотите исполнить мою просьбу, то я не могу считать вас своим другом. Я вовсе не желаю, чтобы за мной следили, как за ребенком. Во всяком случае я имею право знать о том, что происходит.

Генерал задумался, но в конце концов согласился: