Читать книгу - "Детектив к Рождеству - Анна и Сергей Литвиновы"

Рая молча развернулась, залезла под прилавок, в коробку с мотками бечевки, ножницами и батарейками. Через минуту вытянула оттуда старый ключ на веревочке.

Малышев взял его, повертел в руке, ощущая холод металла.

— А что ты помнишь о ней?

— О Ленке? Да то же, что и другие. Девка она была порядочная, не хамила, не гуляла, работящая очень. Бабка ее приучила, царствие небесное, она ведь и мне родня, хоть и не бог весть какая. Я постарше Ленки на пару лет, а она будто взрослее была, серьезнее. Никто и не думал, что вот так возьмет да и исчезнет.

— Ухажеры были?

Рая задумалась. Глянула в окно, где мела метель, и вздохнула.

— Ну разговоры всякие ходили. Егорка, тракторист, на нее засматривался, да быстро отстал: видно, сам понял — не по зубам она ему. Сейчас у него уж семеро по лавкам.

Продавщица посмотрела на часы — магазин пора было закрывать. Малышев все понял и спросил скороговоркой:

— Кто-то еще?

— Да разные были, — расплывчато ответила Рая. — А что толку? Ни на кого она не смотрела.

— А про работу ее что знаешь? — Сергей решил зайти с другой стороны.

— Так дояркой она на ферме нашей работала, — удивилась женщина чужой неосведомленности. — Погоди, или ты тамошних ухажеров имеешь в виду?

Малышев кивнул.

— Точно, а я уж и позабыла, — ухмыльнулась продавщица. — Ленка мне пару раз жаловалась, что Рыбаков, бригадир наш, проходу ей не дает. Я ей еще советовала к нему приглядеться, а она заладила: отвратительный, страшный… Ну не знаю, я бы на ее месте нос не воротила. Может, и не красавец, зато при деньгах!

Рая еще немного порассуждала на тему недальновидности своей родственницы, и вскоре они простились.

Дом Лены стоял вдали от дороги, через низину, где весной вода до колен. Семь лет он пустовал, если не считать котов да редких мародеров, одно окно было заколочено изнутри, другое — выбито.

Сергей ступал по глубокому снегу, вспоминая, как ходил сюда в первый раз с участковым, с бумажками и протоколами, которые в итоге никому оказались не интересны.

Старый ключ в скважине провернулся туго, как будто ворочал не механизм замка, а само время.

Дверь в дом Гущиных скрипнула и открылась, впуская Сергея внутрь. Тут было тихо, пыльно и темно, словно воздух в комнатах с тех самых пор не шевелился. Печка треснула по бокам, посуда на полке покрылась седой паутиной.

Сергей обошел комнату, коснулся стола, где все еще лежали выцветшая расческа и горстка невидимок. Взгляд цеплялся за мелочи: чашка с отколотым краем, коробка из-под пудры, блеклое фото в рамке, где Лена стояла с бабкой у ворот этого самого дома. Ничего не изменилось, все словно застыло в момент исчезновения девушки.

Она оставила вещи, свой дом, всю свою жизнь. Но по доброй ли воле? Теперь причин для сомнений стало еще больше, чем много лет назад.

Малышев закрыл дом и вернулся к церкви. Отец Павел встретил его на паперти: в руках лопата, ступени были уже очищены от снега.

— Долго ты, — заметил старик. — Пойдем в дом, продрог, наверное?

Малышев действительно успел замерзнуть так, что почти не чувствовал ног.

Низкий рубленый дом отца Павла с небольшой верандой стоял рядом с храмом. Поленницу занесло, снег хрустел под ботинками, как свежая корка хлеба.

— Заходи. Тепло у меня, чай горячий.

Внутри пахло сушеной мятой, топленым молоком и деревом. Лампа над кухонным столом светила тускло, мягко, отец Павел хлопотал, накрывая на стол.

— Я ведь не только у Николая побывать успел, — начал Сергей, сделав большой глоток обжигающего травяного чая. — Рая дала ключ от дома Лены.

— Она туда не возвращалась, — печально сказал старик. — Иначе бы в деревне давно прознали.

— Боюсь, что уже и не вернется, — покачал головой Малышев. — Марфу убили, потому что она знала правду о том, что случилось с Гущиной. Теперь картина вырисовывается довольно четко.

Отец Павел молча слушал, неспешно поглаживая длинную седую бороду.

— Рыбаков знал, что Марфа собиралась каяться. Николай обмолвился ему об этом, без умысла, и бригадир понял, что старушка что-то знает. А может, и раньше догадывался: ферма-то рядом с ее домом, прекрасно из окон видна. Сложно сказать, что именно там случилось в день, когда Лена исчезла, но, вероятно, нечто страшное. Вспомнить хотя бы обрывки фраз из записки, что мы нашли в печи Марфы Яковлевны.

— Ты думаешь, Петр взял грех на душу? — осторожно спросил батюшка.

— Кроме него, разговор мог слышать ваш тракторист Егор.

Батюшка нахмурился.

— А еще Дуня, — вздохнул Малышев.

— Кто-то из них загубил Марфу?

— Кто бы он ни был, семь лет назад он вышел сухим из воды, девушку толком и не искали, убийца, вероятно, и думать о ней забыл, и тут вдруг Марфа со своим желанием облегчить душу. Злодей испугался и решил, что свидетеля надо непременно заставить замолчать.

— «Всякий делающий грех делает и беззаконие; и грех есть беззаконие», — процитировал старик строки из Библии.

— Начну с разговора с Рыбаковым.

Малышев не собирался ждать приезда коллег из района, он намеревался сделать это как можно скорее.

Отец Павел подошел к красному углу, где у икон горела лампада, и тихо сказал, не оборачиваясь:

— Завтра Сочельник.

Медлить было нельзя.

Вьюга не стихала, снег валил почти вертикально, лип к воротнику, слепил глаза. Деревня спала: ни света в окнах, ни собачьего лая — только редкое потрескивание крыш под тяжестью снега. Люди прятались по домам, как звери в берлогах. Малышев шел по пустынной улице, будто через чью-то память.

Он продвигался медленно, словно каждый шаг требовал усилия не только телесного, но и внутреннего — и вспоминал, как сам допрашивал бригадира семь лет назад. Тот был молчаливым и угрюмым, его в Лиходееве никто особенно не любил и каждый побаивался, даже участковый его стороной обходил. Ходили слухи, что в девяностые у него и ствол был, и незаконный сбыт, но ничего не доказали. А потом Петр Семенович остепенился, женился на вдове, да сам быстро овдовел.

Тогда Рыбаков на вопросы Малышева отвечал сдержанно, хмуро, как будто теряет время, но и зацепок не было, только смутное ощущение, которое теперь стало уверенностью.

Сергей остановился у поворота. Впереди виднелась ферма, а за ней — дом Рыбакова, в окне горел свет, будто сообщая, что хозяин дома.

Малышев вдохнул морозный воздух, холод резал легкие.

На короткий и глухой стук ответа не последовало. Гость постучал снова. За дверью послышались тяжелые, неспешные шаги, звонко щелкнул замок. Кажется, бригадир был