Читать книгу - "Окно - Амелия Бранскилл"

– Джесс, – произнес он, глядя на меня и крепко обхватив себя руками. Казалось, что ему очень неуютно, но он был полон решимости. – Я рад, что твое колено больше не болит, но нам правда нужно обсудить случившееся. – Он осмотрелся по сторонам и показал на трибуны. – Так что давай присядем.

Его слова прозвучали не как вопрос, а как указание. Так что я неохотно кивнула. Мы подошли к трибунам. Я заметила, что он сначала подождал, пока я сяду, а потом сел так, чтобы между нами оказалось достаточно места. И я не могла его за это упрекнуть.

– Итак, – произнес он. – Думаю, у тебя довольно странные представления о том, что связывало меня и твою сестру.

– Больше нет, – ответила я.

– О, хорошо. – Его плечи чуть-чуть расслабились. – Теперь ты понимаешь, что между нами ничего такого не было?

– Да. Я просто… запуталась.

– Понятно, – сказал он.

Я гадала, что он скажет дальше. Я действительно надеялась, что разговор с мистером Мэтьюсом будет коротким. Надеялась, что он встанет и уйдет и мы наконец-то забудем про тот нелепый разговор.

Но потом он глубоко вздохнул, и я поняла, что так легко мне не отделаться.

– Я правда рад, что ты понимаешь: между мной и Анной ничего не было. Но еще во время того разговора ты упомянула телефонный звонок, который ты не имела никакого права слышать. Телефонный звонок, который ты никак не могла подслушать случайно.

Он снова глубоко вздохнул, и я приготовилась, что сейчас он будет на меня кричать. Но вместо этого его голос стал тихим, словно доносился откуда-то издалека.

– Я не буду спрашивать, был ли это единственный раз, когда ты подслушивала мои разговоры, потому что подозреваю, что не хочу знать ответ. И хотя я понимаю, что тот разговор мог показаться тебе странным – особенно если услышать его вырванным из контекста, – я не собираюсь ничего тебе объяснять. Тебе не нужно знать подробностей моей жизни, а мне не следует тебе их рассказывать. То, что происходит в моем доме, – мое личное дело, и твой поступок, независимо от того, как долго ты этим занималась, – серьезное правонарушение.

Я посмотрела на свои руки.

– Простите. Мне правда очень жаль.

Мне и правда было жаль. Я действительно не задумывалась, допустимо ли поступать так с другим человеком. Я не воспринимала мистера Мэтьюса как личность в полном смысле слова. Я видела в нем лишь подозреваемого, лишь того, кто знает ответ на мой вопрос.

– Хорошо. Я рад, что ты это осознаешь. – Потом он повернулся и посмотрел на меня с облегчением и одновременно с озадаченностью во взгляде. – Но вот чего я до сих пор не могу взять в толк: почему ты вообще подумала, что между нами что-то есть? Почему ты решила следить за мной?

Я могла бы рассказать ему обо всем, обо всех тех вещах, которые раньше казались мне настолько важными. О том, как мне было почти не за что зацепиться и я хваталась за соломинки, пытаясь соорудить из них плот. Но я не хотела говорить ему об этом. Не хотела ставить его в неловкое положение, рассказывая о словах Лорен, и уж точно не хотела говорить ничего, что могло бы выдать, как долго я за ним наблюдала. Так что я только пожала плечами:

– Не знаю. Теперь я понимаю, что мои догадки были далеки от правды.

– Должна быть какая-то… – Он осекся и замолчал. Потом вздохнул. – Слушай, я не хочу выжимать из тебя ответы. То, что ты сделала, меня по-настоящему потрясло и действительно очень сильно расстроило, но я понимаю, что тебе пришлось через многое пройти. А скорбь заставляет людей делать странные вещи.

Так много странных вещей. Так много часов, проведенных у него под окном. И я вспомнила, как он помогал кошке спуститься с книжного шкафа, вспомнила о том, как я оставила для него работу Анны. И невольно улыбнулась.

– В чем дело? – спросил он.

– Я поняла, что в этом самое странное.

Он поднял брови, ожидая объяснений. Я помолчала, сомневаясь, стоит ли говорить. А потом все-таки сказала, потому что если у кого и были все основания, чтобы считать меня ненормальной, так это у него:

– Иногда мне почти что казалось, что, если бы все сложилось иначе, вы были бы для нее не худшим вариантом.

Его глаза расширились. Я покраснела и пожалела, что не удержала язык за зубами, но потом заметила, что в уголке его рта появился едва заметный намек на улыбку.

– И под словом «иначе» ты имеешь в виду, что если бы я не был ее учителем, который в два раза старше нее?

– Да.

И геем, подумала я. Последнее тоже усложняло их шансы на союз.

– Думаю, вы смогли бы сделать ее счастливой, дать ей почувствовать себя особенной.

– О! – ответил он.

На мгновение мне показалось, что сейчас я услышу еще одну версию маминой лекции о неподобающих отношениях. Но мистер Мэтьюс только кивнул:

– Что ж, мне всегда казалось, что она и правда особенная.

– Такой она и была.

Он посмотрел на меня. И впервые я ощутила, что он по-настоящему увидел меня. Не девочку, у которой умерла сестра. Не ненормальную, которая обвинила его в том, что он спал с ее сестрой. Меня.

– Ей повезло, что у нее была ты, – сказал он. – Я знаю, что ты много для нее значила, ведь вы были лучшими подругами.

Лучшими подругами… Я покачала головой, хотя мне было больно это признавать.

– Когда-то были. Она всегда была моей лучшей подругой. Но я не была лучшей подругой для нее – я не смогла быть ей до конца. Лучшей подругой для нее стала Лили.

– Я так не думаю, – возразил он. – Не думаю, что под конец эти двое были так уж близки.

Его голос звучал напряженно, словно ему было сложно это выговорить. Я не стала возражать. Я понимала, что он пытается быть добрым ко мне. Что ж, пусть. Иногда нужно позволять людям тебя утешить.