Читать книгу - "Печать султана - Дженни Уайт"

— Увезет меня из дома? — насмешливо спросила я. — Это невозможно. Ему не позволят войти туда. Он что, подкупил слуг? — Я была столь ошеломлена, что не могла поверить Хамзе.

— Мой источник сообщил, что негодяй договорился с твоей мачехой. Прости, — поспешно добавил он, увидев выражение моего лица.

— У тебя надежный источник?

— Вполне.

— Не обращайся со мной как с фарфоровой чашкой, — сказала я нетерпеливо. — Расскажи все без утайки.

— Амин в отчаянии. Однажды он уже претендовал на тебя. Теперь обратного пути нет. Даже Исмаил-ходжа и твой отец не перенесут позора, если ты не выйдешь за него.

— Он не любит и не уважает меня. Чего он хочет?

— Амин увлекается азартными играми и тратит большие деньги на женщин. По уши в долгах. Ему просто необходимо твое богатство, и как можно скорее.

— Но деньги у отца и дядюшки Исмаила. У меня ничего нет.

— У тебя хорошее приданое, которое после свадьбы перейдет к нему. Речь также идет о приличном наследстве.

Меня смутило выражение лица Хамзы. Он смотрел куда-то вдаль, поверх моей головы. Духовная связь между нами резко оборвалась, как это не раз случалось в те годы, когда он занимался моим обучением.

Внезапно я страшно разозлилась на Амина за то, что он украл у меня юность и будущее, и на Хамзу за то, что он не сумел оградить меня от несчастья. Я, безусловно, согласилась бы на предложение руки и сердца, и он знал об этом. Папа, без всяких сомнений, дал бы свое согласие.

— Итак, твои друзья сказали, что тетя Хусну помогает этому человеку, а он собирается похитить меня из нашего дома и с помощью шантажа заставить выйти за него замуж.

— Правильно.

— И поэтому ты привез меня сюда.

— Да. Другого выхода я не видел. Послать записку с просьбой не покидать Шамейри? Да и там тебе грозит опасность, несмотря на все меры предосторожности, предпринимаемые Виолеттой, чьи мотивы мне тоже не ясны. — Внимательно взглянув на меня, он поспешил добавить: — Знаю, ты близка с Виолеттой, но тебе следует открыть глаза. Она как-то странно смотрит на тебя.

— Конечно, — фыркнула я, все еще защищая компаньонку, несмотря на растущие сомнения. — Она заботится обо мне. Что касается… того человека… Какой смысл ему похищать меня? Он должен понимать, что я никогда не стану его женой.

— Янан, — процедил сквозь зубы Хамза, — у тебя нет выбора. Поверь мне. Таким образом он возмещает нанесенный тобой ущерб.

Я задумалась. Возможно, он прав. Я плохо разбиралась в жизни, но четко помнила поучительные истории и предупреждения, услышанные на летних виллах.

— И что же нам делать?

Я отдавала себя в руки Хамзы. Он подался вперед и положил руку мне на плечо. Пальцы играли с моим локоном, выбившимся из-под платка, наброшенного на голову.

— Не знаю, — ответил он тихо. — Какое-то время ты будешь здесь в безопасности. Только не выходи из дома. Местные женщины постоянно сидят у окон и наблюдают за всеми, кто проходит мимо.

— Значит, я сменила одну тюрьму на другую, — прошептала я, обращаясь к самой себе.

— Только на время. Потом мы что-нибудь придумаем.

«Мы»… Не намекает ли Хамза на то, что сам женится на мне? Я ждала, что он скажет дальше. Однако продолжения не последовало.

Меня интересовало, как будет воспринято мое исчезновение. Может ли моя репутация пострадать еще сильнее? Уже нет времени подумать о будущем и понять, какие пути все еще открыты для меня. Пока что другие делают наброски на карте моей жизни.

Я окинула взглядом все так же молчащего Хамзу.

— Чем все это обернется для меня, по твоему мнению? Каковы будут последствия? — спросила я кузена, надеясь по ответу расшифровать скрижали его жизни, вписанные на страницы моей.

— Последствия чего?

— Пребывания здесь.

— Что ты имеешь в виду?

— Все станут считать, будто меня похитили.

— Я полагал, что спасаю тебя, — защищался он.

Какое-то время мы молчали, думая каждый о своем.

— Могу я говорить с тобой откровенно? — спросил он.

— Будь добр, — сказала я решительно.

— Не хочу обижать тебя, Янан. — Он замолчал, продолжая смотреть мне в лицо. — Но после нападения Амина тебе будет трудно жить здесь. Общество не прощает таких вещей. Я-то уж знаю. — В его голосе звучала горечь, которой я никогда не замечала раньше. Что же такое он пережил?

— Я понимаю, Хамза. Но я не одинока. Папа никогда не оставит меня, и дядюшка Исмаил будет заботиться обо мне.

«И ты тоже останешься со мной», — добавила я про себя, однако без особой уверенности.

— Ты должен сообщить дяде Исмаилу, что я нахожусь в безопасности, — настаивала я.

— Я поеду и все ему расскажу. — Хамза встал и сделал знак рукой юноше.

Сын обнял старуху, а та начала покачиваться и тихо о чем-то умолять. Он осторожно отнял ее руки от своей жилетки и заговорил с ней на ладино. Слезы лились по ее пергаментному лицу.

Только что созревший миндаль, очищенный и предназначенный для еды в сыром виде, обжигает язык, как будто вы съели какой-то дикий плод. Продавец выставляет миндаль напоказ, словно драгоценные камни: кучка орехов с тонкой коричневой шкуркой покоится на кусочках льда в стеклянном ящичке и освещается керосиновой лампой. Теплыми весенними вечерами торговец катит свой товар на тележке и не нуждается в призывных криках: сама тележка притягивает людей как магнит, и они толпой бегут за ней.

Хамза вернулся следующим вечером и привез тарелку охлажденного миндаля. Мы сидели на диване у окна, угощались и разговаривали. Я нажала пальцем на нежную кожицу плода. Внезапно она отделилась, оставив на моей ладони серебристый панцирь. Еврейка ушла в другую комнату в задней части квартиры. Мы остались наедине, что уже не беспокоило меня.

Хамза бросил в рот неочищенный миндаль. В следующий миг он уже сидел рядом и обнимал меня. Платок упал на пол, я приникла к его груди. От него пахло кожей.

— Янан, — заговорил он хриплым голосом. Я вспомнила гвоздики, вышитые на маминых бархатных подушках золотыми нитками. Они царапали мне щеку, когда я прижималась к подушке.

Я не сопротивлялась. Только подумала: «Так вот он, мой путь. — Без колебаний открыла ворота и вышла на дорогу.