Читать книгу - "SPA-чистилище - Анна и Сергей Литвиновы"

А тут Валерий Петрович еще ее руку взял, коснулся губами.

Она вся вспыхнула и зарделась.

– Ну что вы…

Ходасевич намеренно разрушил очарование почти интимного момента деловым вопросом:

– Скажите, Анжелика Ивановна, а вы фототаблицы на месте преступления делали?

– А как же!.. Только я пока еще протокол осмотра оформить не успела…

– Жаль. А то я хотел посмотреть снимки с места происшествия – может, увидел бы чего свежим, незамыленным взглядом? У меня, знаете ли, стаж оперативной работы – около тридцати лет…

– Так давайте я вам их покажу!.. Они у меня с собой, в телефоне. Я на всякий случай снимала – мало ли, вдруг эксперт пленку запорет, бывали такие случаи – ему ж все никак на цифровик не расщедрятся…

– Показывайте, – распорядился Ходасевич.

– Прямо здесь, на улице?

– Почему нет? Вот лавочка. Сядем. Для прохожих мизансцена будет выглядеть очень мирно: дочка показывает престарелому папаше фотографии внуков.

– Ох, меня же в прокуратуре свидетели ждут… Ну, ладно – только из уважения к вашим сединам, – Анжелика озорно улыбнулась, – папаша…

– Скорее уж не к сединам, – усмехнулся Ходасевич, – а к лысинам… Ну, давайте, показывайте…

Первая фотография была сделана общим планом: женщина лежит на спине в воде, руки и ноги у нее, очевидно, закостенели. Одета Алла Михайловна в одну майку, брюки и кроссовки.

– А где другая одежда? – поинтересовался полковник.

– В том-то и дело, что нет… Мы все вокруг осмотрели…

– А документы при ней были? Сотовый телефон?

Следовательница покачала головой:

– Да тоже нет…

– А вы говорите: ей просто внезапно стало плохо. Не шла же она туда, в глубь леса, в одной майке… Да еще ночью…

– Да я и сама думаю, что, скорее всего, все-таки насильственное преступление…

– Не хочу вас расстраивать, но, по-моему, вы правильно думаете… А еще фото есть?

Она перещелкнула мобильником.

На дисплее появился крупный план: застывшее лицо Аллы Михайловны. Плечи, обтянутые желтой маечкой. Дрябловатые предплечья.

Жизнь давно ушла из этого тела.

Значит, когда Ходасевич впервые в жизни ехал в Листвянку, она уже была мертва.

– А это что у нее – там, на предплечье? Можно увеличить?

– Пожалуйста.

– Смотрите, Анжелочка: а ведь это след. То ли от укуса, то ли от укола. И никакого синяка, красноты вокруг… Не успели образоваться гематомочки… Значит, этот укол-укус сделан непосредственно перед смертью?

– А она по жизни принимала какие-то медицинские препараты?

– Не знаю. Спрошу у родственников – доложу вам, Анжела.

– А у вас, товарищ полковник, есть какие-нибудь версии ее смерти?

– Пока – ни единой, – абсолютно откровенно ответил Ходасевич. – Но если только вдруг на моем горизонте появится подозреваемый – я непременно позвоню вам. И еще: у меня есть основания полагать, что эта смерть – не единственное насильственное преступление, произошедшее в Листвянке за последнее время.

– Вот как?

– Да. Бесследно исчез – и пока не найден – таджикский мальчик, гастарбайтер. Он проживал в соседнем с Долининой доме.

– Вот как?! В милицию заявили?

– Насколько я понимаю, нет. Ладно, бегите, Анжелочка, вас свидетели ждут. Я завтра позвоню вам.

– Что ж… – они поднялись с лавочки. Анжелика кивнула – хотя вообще-то ей ужасно хотелось протянуть холеному мужчине руку, чтобы он ее снова поцеловал, но она решила, что такая навязчивость – это уж слишком. – Мне приятно было с вами познакомиться.

– Мне тоже. Мы обязательно еще встретимся.

Следователь развернулась и быстро пошла в сторону здания районной прокуратуры. На ходу глянула на часы, досадливо покачала головой и прибавила шаг.

Ходасевич вздохнул и поплелся к обочине. Доехать до Листвянки на такси – всего сто рублей, а там его уже, наверно, ждет внук убитой – Иван.

«Интересно, что мне делать, – подумал Ходасевич, – если окажется, что этот приятный юноша причастен к смерти своей бабушки?.. А ведь если Иван в самом деле замешан, он ко мне, пожалуй, в Листвянку-то и не приедет… Все-таки не Раскольников, воля у парнишки не такая, как у достоевского убивца – чтобы к Порфирию Порфирьевичу да на допросы являться… Еще рванет куда-нибудь, в бега ударится… Да нет, не мог я в нем ошибиться… Или этот пацан – гений притворства… Но зачем же он в тот день звонил бабушке? А главное – почему ни мне, ни родителям ни слова о том не сказал?..»

Такси-«шестерка» с длинной антенной на крыше охотно тормознуло у вытянутой руки Ходасевича.