Читать книгу - "Ледяной сфинкс - Валерия Вербинина"

– Советую вам прежде всего сменить замки, – продолжал следователь, – и не выходить без надобности из дому. Просто дружеский совет, поверьте. Возможно, кто-то охотится за вашей семьей, потому что в свете того, что случилось с вашей матушкой сегодня…

Александр похолодел. И спросил хриплым, чужим голосом:

– Что с ней произошло?

– А вы еще не знаете? – удивился следователь. – Впрочем, это же случилось всего несколько часов назад… Ее ограбили. Кто-то украл несколько драгоценностей из ее особняка и, насколько я понял, фамильные бумаги. Госпожа баронесса была так расстроена… И плакала, – добавил следователь словно про себя.

На душе у Александра сделалось совсем скверно. Сын никогда еще не видел мать плачущей. Наверное, она была очень привязана к тем безделушкам. И молодой человек дал себе слово, что завтра же нанесет ей визит.

Наконец все удалились. Последним ушел Серж – он замешкался, чтобы предложить Александру перебраться, пока творятся все эти странности, в особняк его отца. Однако Корф, поблагодарив друга, ответил категорическим отказом.

– Ну, как знаешь, – вздохнул Мещерский.

Кошка уже устроилась в самом удобном кресле и безмятежно посапывала, свернувшись калачиком. Степка, который затворял дверь за князем, вошел и стал переминаться с ноги на ногу.

– А дверь я запер, – пробубнил денщик. – Только бы напраслину на людей возводить…

– Что ты говоришь? – спросил Александр.

– Я говорю, что дверь-то запер, когда уходил, – объяснил Степан. – Зря их благородие мне не поверили.

– Замки надо будет сменить, – буркнул Александр. – И разбитое стекло.

Он посмотрел на кошку, которая очень вовремя почуяла во тьме чужака. Расскажи кому, что мяуканье спасло ему жизнь, – не поверят же. Куда проще все списывать на везение, как тот доктор с хмурым лицом.

Тяжело ступая, барон удалился к себе в спальню и, вспомнив кое-что, открыл запертый ящик стола, в котором лежал дневник его друга. Тут же, не поверив своим глазам, поспешно открыл другой ящик, третий, стал рыться в бумагах… Все было напрасно.

Дневник Льва Строганова исчез.

Пока Александр Корф в своей квартире на Офицерской улице припоминал самые энергичные из известных ему слов и ломал голову, кому мог понадобиться дневник несчастного Льва, одинокая карета проехала по петербургским улицам к Невскому проспекту, а точнее – к расположенному там Аничкову дворцу, и остановилась. Дворец цесаревича, всего несколько дней назад сделавшегося императором, был окружен усиленными нарядами часовых, и во многих окнах, несмотря на позднее время, горел свет.

В одном из кабинетов за массивными дубовыми дверями сидел сам Александр III и, морщась, читал очередной отчет графа Лорис-Меликова[30]о том, как продвигается следствие по делу о цареубийстве. Рот Александра подергивался, под глазами лежали черные тени. Изредка он поднимал голову и смотрел на часы напротив, чей маятник со стуком ходил туда-сюда. Это были легкомысленные, может быть, даже глуповатые часы, украшенные позолоченными амурчиками и психеями, но вид их отчего-то успокаивал императора, он вселял надежду посреди тех тревог, что одолевали его в страшные последние дни.

Для понимания характера Александра стоит сказать несколько слов особо. Александр не был старшим сыном в императорской семье. Престол должен был отойти к его старшему брату Николаю, юноше красивому, умному, образованному, в котором все, знавшие его, предчувствовали образцового правителя. В противоположность ему Александр был неуклюж, походил на медведя и, что гораздо хуже, не обнаруживал решительно никаких талантов. Он был упорен, но не слишком умен, не хватал звезд с неба и вообще не блистал ни в какой области. Когда Николай умер от костного туберкулеза (поговаривали, что болезнь развилась у него после одного из шуточных единоборств с братом), большинство придворных восприняли перемену наследника как трагедию. Александр казался совершенно не подготовленным к той роли, которую ему отвела судьба.

И теперь, уже взрослым человеком тридцати семи лет от роду, он унаследовал престол, залитый кровью его отца. Пробегая глазами строчки отчета, новый император думал сейчас о том, желала ли его судьба возвысить – или наказать, сделав царем. А еще он задавал себе вопрос, не предпочел бы он себе и детям совсем иной, менее известной участи. Страна, которой он призван был управлять, не внушала ему ни капли доверия.

Недалеко от императора в широком кресле сидел граф Строганов и ждал, когда государь закончит чтение. Александр позвал к себе сенатора, чтобы посоветоваться с ним по чрезвычайно важному делу, которому он придавал первостепенное значение. Строганова государь знал давно и понимал, несмотря на его образ жизни в прошлом, что на него можно положиться. В другом кресле расположился генерал Багратионов, который доставил отчет Лорис-Меликова. Багратионов хотел сразу же после этого удалиться, но царь попросил его остаться.

– Н-да… – буркнул наконец Александр и, сложив отчет, бросил его на стол. – Значит, вы нашли квартиру, на которой делали бомбы? – На его скулах ходуном заходили желваки, он хотел добавить что-то резкое, но сдержался.

– Да, – ответил Багратионов. – Хозяйка квартиры арестована, мужчина, живший с нею вместе, покончил с собой. Квартира на Тележной улице, дом номер…

– Я читал, – оборвал его Александр. – Затем за квартирой установили секретное наблюдение и задержали молодца, который туда явился. Что ж ваши люди были так нерасторопны, что дали ему открыть стрельбу из револьвера? Шесть пуль выпустил! А если бы он всех поубивал, что тогда? – сердито спросил император у психеи на часах.

– Не поубивал бы, государь, – почтительно, однако же с легкой улыбкой возразил Багратионов. – Револьвер был тульский.

Про дешевые тульские револьверы ходила поговорка: «Вот уж оружие! Захочешь застрелить неверную жену – попадешь себе в лопатку».

– А! Гм, ну тогда…

Александр кашлянул, попытался принять строгий вид, но не выдержал и рассмеялся. Смех, впрочем, получился нервный, однако император почувствовал некоторое облегчение.

– Квартиру, как я понял, нашли благодаря показаниям этого… выжившего бомбометателя? – отрывисто бросил он.

– Да, государь. Сначала-то юноша запирался, он-де несовершеннолетний, не подлежит наказанию и ничего не скажет. Но Адриан Спиридонович ему быстро разъяснил, что его действия подпадают под определение «государственный преступник», а это уже другая статья, и пощады там не жди. Тогда студент сбавил тон. В девятнадцать лет умирать не хочется, сами понимаете… Ну и Адриан Спиридонович ему папироску предложил, заговорил как с заблудшим дитем…