Читать книгу - "Непредвиденная опасность - Эрик Эмблер"

— Вообще-то Григорий — механик из Праги, когда не работает на владельца этого дома. Или на меня.

— И все равно, из него получился замечательный камердинер. Надеюсь, и вам стало лучше — хорошо отдохнули, отоспались…

Залесхофф хмыкнул.

— Слышали, как я выезжал? Да, ездил провести рекогносцировку у дома Бастаки. Как видите, я воспринял ваши рассуждения вполне серьезно. Дом находится примерно в шести километрах отсюда, на частной территории.

— Мне это ничего не говорит. И потом, что значит «отсюда»? Я успел посмотреть в каждое окно, мимо которого проходил, и ничего, кроме деревьев, не увидел.

— О, мы совсем недалеко от Праги.

— Ну, это я понял, когда меня сюда везли. Впрочем, думаю, это сейчас не так важно. Что собираетесь делать? Предпринять штурм дома Бастаки, пристрелить Саридзу и Майлера, а потом забрать фотографии?

Залесхофф поморщился.

— Надеюсь обойтись без столь грубых и крайних мер! — Он взмахнул газетой. — Да, кстати, вы сегодня снова в новостях. Они арестовали вас в Вене.

— Что?!

— Арестовали вас. Австрийская полиция часто использует этот трюк. Объявляет об аресте, и тогда разыскиваемый человек выходит из укрытия, посмеиваясь над дураками полицейскими, и попадает прямо им в лапы.

— А что, если Ортега видел это сообщение?

— Не видел и не увидит. Рашенко об этом позаботится.

— Что ж, рад слышать! Однако вернемся к Саридзе. Очень хотелось бы знать, что вы собираетесь предпринять по поводу фотографий.

Залесхофф подлил себя чая.

— Как раз собирался поговорить об этом. — Он задумчиво разглядывал ломтик лимона. — Вам бы хотелось принять участие в их возвращении?

— Очень. Но что я могу сделать?

— Да много чего, — последовал уклончивый ответ. — Понимаете, мне нужно как можно больше людей. Тамара будет управлять машиной.

Кентон усмехнулся.

— Лучше уж сказали бы прямо, о чем именно идет речь, а не ходили вокруг да около, — заметил он. — Я же чувствую, что-то не так. Наверное, проблема в том, что вы просто не можете оставить меня здесь одного без присмотра?

— Что за ерунда, мой дорогой! Вы же еще вчера уверяли, что хотели бы быть в центре событий. Я правильно понял? Вот вам и шанс.

Кентон вздохнул.

— Ладно, понимайте как хотите. Что я должен делать?

— Взять незаряженный автомат и следовать за мной.

— Что-то не слишком вдохновляющая перспектива.

— Это как посмотреть! Тут вот в чем проблема. Хотя мы считаем, что фотографии у Саридзы, точно неизвестно, где именно он их держит. Носит ли при себе, или же они спрятаны у него в комнате. У нас должна быть свобода поиска. А это невозможно, потому как нам придется держать под контролем вас.

Кентону такое объяснение показалось не слишком убедительным, но он решил не придавать этому значения. Саридза наверняка носит снимки с собой. И все же, если Залесхофф так боится оставлять его одного и без присмотра, тем лучше. Приятно будет возобновить знакомство с «полковником Робинсоном» и капитаном Майлером.

— И каков план кампании? — спросил он.

Залесхофф достал из кармана довольно приблизительный план дома и пустился в объяснения минут на десять.

— Все очень просто, — заключил в конце он. — Вам всего-то и надо, что следовать инструкциям. Серж возьмет на себя гараж, Питер будет стоять на стреме у ворот. Григорий, вы и я займемся поисками в доме.

— А если у Саридзы там целый отряд вооруженных головорезов?

— Это не так. Он там с Майлером, и помимо них в доме три служанки и фрау Бастаки. Григорий присмотрит за женщинами. А мы с вами займемся делом.

— Не понимаю, как можно идти на серьезное дело с незаряженным автоматом!

— Никакой стрельбы допускать нельзя. Вас и без того уже полиция разыскивает за убийство. И если вы действительно кого-то убили, ситуация получится крайне неприятная. Автомат — штука весьма коварная, особенно если у человека нет навыка им пользоваться. А незаряженный он выглядит столь же грозно, как и с полной обоймой.

— Хорошо. Когда начнем?

— Думаю, часов в десять. Не стоит ждать, пока они улягутся в постель. Отсюда надо выехать без четверти десять.

В этот момент вошла Тамара.

— Вот как раз объяснял нашу сегодняшнюю программу мистеру Кентону, — сказал Залесхофф. — Он разочарован, потому что автомат у него не будет заряжен. Но я сказал, что иначе он может кого-то убить.

— Мистеру Кентону очень идет этот наряд, — заметила Тамара.

Кентон же подумал, что в блузке и юбке девушка выглядит очень привлекательно.

— Ваш брат сказал, что вы одобрите это превращение.

Девушка улыбнулась.

— Если Саридза носит темные очки, то ему придется посмотреть дважды, прежде чем он вас узнает.

— Вижу, вы настроены скептически.

— Вам не о чем беспокоиться, — сказал Залесхофф. — Саридза никогда не станет связываться с полицией. В противном случае ему придется очень многое им объяснять.

Кентон умолк, призадумавшись.

— Интересно, — заметил он наконец, — что скажет Саридза, потеряв фотографии?

Залесхофф взглянул на часы.

— В нашем распоряжении еще целых девять часов, — заметил он, — так что успеем услышать ответ на этот вопрос. Идем, Тамара, у нас дел полно.

Предоставленный самому себе, Кентон закурил сигарету и подошел к книжному шкафу в углу комнаты. Большинство книг там было на русском. Рассеянно разглядывая корешки в надежде найти хоть что-то напечатанное на знакомом ему языке, он наткнулся на старое издание Монтеня в переводе Джона Флорио. Кентон поднес книгу к свету и открыл наугад. Внимание его привлекло предложение где-то на середине страницы.

«Что касается предприятий военного толка, ни один человек не слеп настолько, чтобы не видеть, какую долю уготовила ему тут судьба; что, невзирая ни на какие намерения и планы, спасти его может только случай, редкая удача, ибо всей нашей мудрости не хватит, чтобы повлиять на ход событий. Чем быстрей и острей наш разум, тем больше в нем слабости, тем меньше начинает человек верить в себя».

Кентон вздохнул, закрыл книгу и поставил ее обратно на полку. Затем медленно подошел к камину и остановился, наблюдая за тем, как языки пламени с шипением лижут мягкие темные угольки. Если бы тогда господин Захс выбрал другое купе…

Примерно в половине десятого вечера Залесхофф осмотрел магазин большого автоматического пистолета «люгер», убедился, что он не заряжен, и отдал оружие Кентону.

Журналист сунул «люгер» в карман кожаного пальто, которым его снабдили, и сразу почувствовал себя лучше. Может, и не заряжен, зато придает то, чего ему до сих пор так не хватало, — чувство драматизма, серьезности ситуации, что ли.