Читать книгу - "Праздничный пикник - Рекс Стаут"

Поскольку тщеславия Вульфа хватит на трех павлинов и еще потому, что он любил Марко как никого другого в жизни, мой босс уступил.

Был и еще один побудительный мотив: Филип Холт согласился раз и навсегда оставить в покое Фрица Бреннера, нашего шеф-повара и мажордома. Вот уже три года Фриц время от времени захаживал на кухню «Рустермана», делясь с тамошними поварами кое-какими кулинарными секретами. Холт в открытую обхаживал его, суля золотые горы, если Фриц согласится вступить в профсоюз. Можете представить, как это нравилось Вульфу.

Поскольку всеми делами босса заправляю я, хоть Вульф и претендует на роль мозгового центра, именно на мою долю, насколько вы понимаете, выпало решить, как именно доставить его Четвертого июля к месту проведения пикника, в Калпс-Медоус, на Лонг-Айленде.

В конце июня нам позвонил Джеймс Корби и передал трубку своей дочери Флоре. Она сказала, что ей будет очень трудно объяснить мне, как проехать в Калпс-Медоус. Я ответил, что для Лонг-Айленда это обычная история. И Флора предложила заехать за нами и самой отвезти нас.

Голос ее мне понравился сразу, но в прозорливости мне не откажешь. Я тут же смекнул, что выпало редкое счастье продемонстрировать своему работодателю редкостную водительскую сноровку и умение вести автомобиль одной рукой.

Поэтому я поблагодарил Флору за предложение и сказал, что повезу Вульфа сам в его машине, но буду очень признателен, если Флора согласится поехать с нами и указывать дорогу.

Вот как это случилось и вот почему, когда мы наконец въехали в ворота Калпс-Медоус, прокатив до этого миль тридцать по извилистым парковым магистралям Лонг-Айленда, с их крутыми поворотами и бесчисленными перекрестками, губы Вульфа оказались сжаты в настолько узкую полоску, что их почти не было видно. Заговорил он за всю дорогу лишь однажды, когда, в очередной раз блеснув молодецкой удалью, я особенно лихо обогнал какого-то тихохода, тащившегося с черепашьей скоростью миль семьдесят в час.

– Арчи, – укоризненно произнес Вульф, – ведь я просил тебя.

– Да, сэр, – жизнерадостно откликнулся я, не отрывая взгляда от дороги. – Дело в том, что, держа руку в таком положении, я уступаю душевному порыву. Вы же сами знаете, как я нервничаю, когда борюсь со своими душевными порывами, а нервничать мне нельзя – вы не любите, когда я нервничаю во время езды.

Покосившись в зеркальце, я увидел, что Вульф стиснул зубы еще сильнее. Так он и сидел, не раскрывая рта, всю дорогу.

Миновав ворота, я петлял по Калпс-Медоус, следуя указаниям Флоры, но за руль держался уже обеими руками. Поспели мы вовремя: до открытия митинга, начинавшегося в три, оставалась еще четверть часа.

Флора уверяла, что для нашей машины выделено место позади палатки. И, продравшись через ряды стреноженных автомобилей, я убедился, что она права. Когда наш седан остановился, его радиатор отделяли от тента почти два ярда совершенно свободного пространства.

Девушка выпрыгнула из машины и открыла заднюю дверцу со своей стороны. Я проделал то же самое, распахнув противоположную дверцу. Вульф посмотрел на Флору, затем перевел взгляд на меня. Не хотел он, ох как не хотел делать одолжение женщине, даже столь молодой и хорошенькой, но я должен был получить по заслугам за вождение одной рукой.

Вульф отвел от меня глаза и, кряхтя и похрюкивая, начал извлекать свою одну седьмую тонны из автомобиля. Со стороны Флоры.