Читать книгу - "Тибетский лабиринт - Константин Жемер"

Легенда об экспедиции Эрнста Шеффера

16 мая - 12 июня 1939 года.

Лхаса.

Обретенная книга заставила Крыжановского буквально прирасти к столу в доме господина Калзана. Теперь, в отличие от прочих участников «немецкого десанта», профессор выходил из комнаты буквально лишь для приема пищи и по нужде. Про прогулки и говорить нечего. Какие могут быть моционы, когда на столе, рядом с исписанными блокнотными листами, словно птицы перед полетом, замерли страницы легендарного тибетского трактата!

Общался ученый в основном с Евой - лишь она одна могла отвлечь от работы. Девушка приходила каждый день точно в семь вечера и развлекала Германа рассказами о новых чудачествах разошедшегося от вседозволенности Бруно Беггера, об осадном положении, в котором оказались жители столицы, ибо антрополог, обмерив, наверное, всю тибетскую армию, теперь «охотился» за черепами гражданского населения. Горожане опасались появляться на улице. Беггера и помогающих ему эсэсовцев прозвали шидэ - вредными духами. Видно, зря бонцы кормили Беггера тормой - изгнать из неистового ученого злых духов не вышло.

Смеясь, Крыжановский назначил прекрасную фройляйн Шмаймюллер «глазами и ушами науки». Ева приняла игру, торжественно поклявшись обходить Лхасу по маршруту, проложенному для нее Германом, и каждый вечер отчитываться об осмотренных достопримечательностях.

Тем не менее, даже слушая восхищенные охи и ахи Евы о сакральных местах вроде монастыря Дрепунг, где жили правители Тибета до возведения Агван Лобсаном дворца Поталы, даже внимая восторженным речам о Красном дворце с усыпальницами восьми Далай-лам и двадцатиметровой статуей пятого Владыки Тибета, Крыжановский мысленно оставался со старинным пергаментом - задача слишком увлекла его. Если виденный Евой Тибет являл лишь бледную тень прекрасного мира с золотыми драконами и кровной враждой могущественных кланов, то «Путь в Шамбалу» был живым Тибетом - Страной-в-кольце-гор, которую еще не коснулся тлен современности, и которой ей снова предстояло стать на Закате времен. Писавший книгу если и не бывал в той стране, то доподлинно знал, что найдет в царстве Силы.

- Герман?

Увлекшись разбором текста, ученый прозевал момент, когда Ева обратилась к нему с вопросом о том, как продвигается работа над текстом.

В который раз девушка выслушивала от профессора извинения за невнимательность, и в который раз дулась. Вот только в глазах красавицы резвились бесенята, и на следующий день она опять являлась с «докладом». Все повторялось - будто в колесе Сансары.

- Ключ к шифру подбирать нужды нет, - отвечал Герман. - Чуть подкорректировать тот, что я использовал со свитками Блюмкина. Тут другая тонкость: читающий обязан глубоко вникать в смысл текста, ибо многие понятия имеют двоякое…, да что там двоякое - пять, шесть разных прочтений! Если ошибешься, дашь неверную трактовку - все, считай, пошел в неверном направлении, которое обязательно заведет в тупик. Вот смотри…

Герман зашелестел страницами, пытаясь отыскать для подтверждения своих слов какой-нибудь пример попроще, чтобы был доступен пониманию собеседницы.

- …Ага, нашел! Помнишь то представление, которое показали нам тибетцы в горной деревне - про мудреца и глумливую дакиню? Здесь, в книге, про это тоже написано.

- Ужасно! - скривилась Ева. - Дикари, допускающие насилие над женщиной!

- Это лишь одна из трактовок, и притом - совершенно тупиковая. Но, если вернуться к отправной точке и взглянуть иначе…

Ева презрительно хмыкнула.

…То получим иной путь, - невозмутимо продолжил мысль Герман, - в качестве первого шага следует определить, что это было - забавный спектакль или действо, исполненное сакрального смысла. Взять нашего уважаемого Эрнста - как человек несведущий, он сразу определил для себя, что видит спектакль, пляски дикарей. Прочитал бы то же самое в книге - посчитал за миф, за бабушкины сказки. Таким образом, твоя реакция - тупиковая, поскольку она эмоциональна, а реакция Шеффера тупиковая, поскольку невежественная. Другое дело, если за дело возьмется мудрец, ведь и книга, и боннские ритуалы рассчитаны на человека мудрого. А таковой сразу поймет, что перед ним вопиющее несоответствие, нуждающееся в правильном осмыслении…

Герман остановился и потер переносицу, но Ева немедленно вынудила его продолжить, спросив с изрядной долей скепсиса:

- И в чем же несоответствие?

- Противником дакини во всей этой истории выступал мудрый лама. Подчеркиваю, мудрый! Почему же мудрость не помогла достигнуть успеха? Напомню, его цель состояла в овладении знаниями, а не телом и жизнью дакини!

- Хорош мудрец!

- Верно, лама ошибся. Давай попробуем разобраться, где именно.

Ева наморщила носик.

- Он слишком сильно поддался гневу, - сказала она, подумав. - И не пожелал договориться с дакиней, когда представилась возможность.

- То есть, сам себе закрыл путь к цели. Если бы он поступил иначе, мог бы продолжить путь, - подтвердил Герман. - Вот в чем верное решение. И это - лишь одна из самых простых задачек в книге, а чем дальше, тем загадок больше, и тем они сложнее.

Ева пристально посмотрела на профессора и спросила:

- А что в конце?

- Шамбала, - улыбнулся Герман. - По крайней мере, я очень на это надеюсь.

В этот день, как и в предыдущий, он снова лег спать далеко за полночь с красными глазами от тусклого свечного света и с пятнами чернил на руках. На самой границе сна и яви перед глазами проплывал образ Евы, и появлялось ощущение, что он чего-то не досказал сегодня. Обещал обязательно сказать завтра и провалился в забытье. Чтобы на следующий день все повторилось.