Читать книгу - "Провинциальное прованское преступление - Марина Белова"

До сумерек оставался час или чуть больше. Можно было бы прогуляться по городу. У меня на ходу голова лучше соображает, чем тогда, когда сижу в четырех стенах.

Я позвонила Вениамину, но тот, сославшись на усталость и плохое настроение, отказался с нами идти. Вроде бы договаривались на более позднее время, а просто так прогуливаться по городу ему не хочется.

— Ну и ладно, не больно ты нам и нужен, — обиделась я на Куропаткина и бросила трубку.

Степа не стала комментировать его отказ.

— Может быть, Ярославу пригласим? — предложила она. — Хочется знать, что она думает о следственном эксперименте.

— Пригласить Ярославу? Куда? В психиатрическую больницу?

— Нет, конечно же! Погулять по городу. У нас же есть еще время до темноты? Вот и поговорим по душам.

Я с удивлением посмотрена на подругу.

— Время есть. Допустим, мы погуляем, а потом? Бросим ее на середине улицы? Скажем: прости, но нам надо в одно место, куда тебя не приглашаем, а ты как-нибудь сама доберешься до отеля.

— Ты права, я сморозила глупость. Тогда и заходить к ней не имеет смысла. Вдруг попросится с нами? По большому счету, что ей одной сидеть в гостинице?

— Одной? Вот уж не знаю. Мне кажется, Орлов ее активно клеит.

— А если он и есть ее сообщник?

— Сообщник? Мотив у Ярославы, конечно же, есть, но давай не будем делать преждевременных выводов. Слишком уж все на поверхности.

— Ладно, подождем с выводами, — согласилась со мной Степа.

Где психиатрическая больница, мы знали, поэтому решили идти пешком.

Многие достопримечательности нам были знакомы, к сожалению, только снаружи. Степа с тоской взглянула на людей, стоящих в очереди, чтобы осмотреть амфитеатр изнутри, вздохнула и пошла дальше.

— Завидую я им, — призналась она. — Ничего, вот отвоюем Алину, приедет мой Петр, и я тоже все-все посмотрю, во все щели залезу. А жарко-то как!

Французская весна очень напоминает начало нашего лета. А этот день выдался особенно теплым. К вечеру булыжная мостовая настолько прогрелась, что некоторые туристы расположись для отдыха прямо под стенами амфитеатра. Многие из них даже разделись до маек. Мы же, не подумав, вышли из гостиницы в плотных куртках и теплой обуви, поэтому к клинике приползли, что называется, в пене.

— Умру, если не напьюсь воды. Во рту пересохло, — призналась Степа. — Смотри, маленький магазинчик. Не может быть, чтобы там не продавали воду.

Магазин находился практически рядом с главным входом на территорию клиники и, судя по всему, имел хороший доход. Там отоваривались и родственники пациентов, и медицинский персонал. Из продуктов было все: колбасы, сыры, молочные продукты, фрукты. В углу стояла мини-пекарня, рядом с ней, на полках, ждала своего покупателя свежая выпечка.

Доктора Орлова мы заметили сразу. Держа подмышкой французский багет, он в раздумье пребывал у витрины с сырами. Подойти к нему мы не решились. Да и что бы мы ему сказали? Веню выписали, счет оплатили. А что касается Орлова, то доктор вряд ли стал бы с нами делиться информацией о том, как и от чего он лечил своего однофамильца, — определенно, сослался бы на врачебную тайну.

Мы уже решили идти к кассе, но заметили еще одно знакомое лицо. Вот уж кого я не ожидала увидеть так далеко от гостиницы. К мини-пекарне направлялась Эмма. Неужели поблизости отеля Матье не было ни одной булочной?

Увидев Орлова, женщина передумала становиться в очередь за свежей выпечкой.

— Месье Орлов, — окликнула она доктора.

— Они оказывается знакомы, — хмыкнула Степа. — Марина, а если она его пациентка?

— А разве у нас не было такого предположения?

— Да, Анри говорил, что у его жены расшатана нервная система. Но какое совпадение!

Эмма подошла к Орлову и заговорила, увы, полностью разговор услышать нам не удалось. Степа поняла лишь выборочные фразы.

— Речь идет о каком-то Жераре. Возможно, это знакомый Эммы или ее родственник. Вроде бы ему лучше от лекарств, которые прописал доктор. Благодарит. В общем, ничего интересного. А сейчас вообще ничего не слышно. Ага, теперь прощаются. Эмма отходит.

Орлов сделал заказ, получил на руки сверток с сыром и отправился к кассе. Эмма пошла в сторону пекарни. Мы, чтобы не привлекать к себе внимания, повернулись к полкам и с интересом стали рассматривать банки с джемами из самых разнообразных фруктов. Как только Эмма с продуктами вышла из магазина, мы тоже, схватив по бутылке воды, направились к кассе.

Утолив жажду, я и Степа двинулись вдоль ограждения клиники. Никаких следящих камер я не заметила, не было и колючей проволоки по периметру. Может, мне, как женщине, и трудно было бы преодолеть преграду, но высокому и ловкому мужчине, каким, собственно, и был Орлов, перемахнуть через забор не составляло особого труда.

— Марина, смотри, лазейка, — воскликнула Степа, увидев, что в кованом ограждении не хватает одной секции. — Судя по протоптанной тропинке, этим путем пользуются многие.

Лаз был достаточно узким, однако мы без проблем протиснулись на территорию клиники и оказались на заднем дворе. В принципе мы могли бы зайти и через ворота, через которые заезжали машины с продуктами. Здесь не было ни пропускного пункта, ни охранника, который бы проверял, кто приехал, а кто уехал. У черного входа стоял фургон, из которого два паренька в поварской форме выгружали ящики с провизией. На нас они не обратили никакого внимания.

— Насколько я понимаю, здесь у них кухня и складские помещения, — сообразила Степа. — Если ты не в пижаме, выйти за ворота несложно.

— Зайти, кстати, тоже.

На наших глазах через ворота прошмыгнули двое мужчин, подозрительно трепетно прижимающие к груди пакеты из продовольственного магазина.

— Как ты говоришь? Алкоголики их профиль?

— Ага. К гадалке не ходи — там бутылки. Я даже слышу, как в пакетах что-то булькает.

Мужчины преспокойно прошли за угол — за ними проследовали и мы. Как оказалось, в торце здания находился еще один вход, через который можно было попасть прямо на лестницу.

Оставалось выяснить: закрываются ли входные двери с наступлением темноты или можно беспрепятственно выйти из корпуса. Солнце вот-вот должно было закатиться. Мы предусмотрительно вернулись к лазейке в заборе и спрятались за огромным кипарисом.