Читать книгу - "Последний ход за белой королевой - Олег Агранянц"

– Здравствуйте, Евгений Николаевич.

Долговязый, в светлом тропическом костюме, с книжкой в руках, похож на младшего научного сотрудника гуманитарного НИИ.

– Котомцев. Я из Яунде.

Уж больно по-штатски. Точно, из гуманитарного НИИ.

– Кто? – неласково спросил я.

Он понял:

– Старший лейтенант Котомцев по вашему приказанию прибыл.

Перебрал в другую сторону.

– Покажи удостоверение.

Мне хотелось посмотреть на его фотографию в военной форме. Он удивился, протянул удостоверение.

– Прилетел сегодня?

– Так точно. Сегодня утром. И сразу к вам.

– Я включен в состав делегации на конгресс по ценным породам древесины. Хочу, чтобы ты меня ввел в курс дела.

– Вы когда-нибудь занимались лесом?

– Никогда.

– Я вас подробно проинформирую. Это займет много времени. Но я хотел бы все рассказать сегодня.

– У тебя завтра дела?

– Я восприимчив к перемене климата. Вчера еще я был в Яунде. Там температура тридцать два градуса, разумеется, плюс, а в Москве плюс два. Завтра я обязательно буду лежать с температурой.

Я обратил внимание на книжку, которую он держал в руках.

– И поэтому ты запасся книгой. Что у тебя за книга? Справочник по лесному делу?

– Сказки Перро.

– Красной Шапочкой интересуешься?

– Я постоянно совершенствуюсь в знании французского языка. А разговорную речь лучше всего учить по сказкам. Лексика сказок ближе к разговорной речи, чем лексика любого другого художественного произведения.

– Давно занимаешься лесом?

– Всего два года. Входить в лесные проблемы было очень трудно. Литература по лесу очень сложная. Перевод лексики, связанной с лесным делом, труднее, чем перевод, связанный с какой-либо другой отраслью промышленности. Дело в том, что, скажем, в атомном машиностроении, все термины введены в двадцатом веке. Большинство из них имеют корни или международные или легко переводимые. А в лесном деле все термины аж с семнадцатого века. И в каждом языке разные. Приведу пример. Вы знаете, что такое «задир»?

– Нет.

– Это частично отделенный и приподнятый над поверхностью пиломатериала участок древесины с защепистыми краями. По-английски это «bullies», по-французски «tyrans». Никаких общих корней. Или «отщеп». По-английски «flake», а по-французски…

– Всё. Убедил.

– А как трудно переводить названия деревьев! Вы знаете английский?

– Не очень.

– Этого достаточно. Я работал с делегацией лесников, которая приезжала к нам год назад. Их привезли в Сочи и сказали, что они поедут смотреть самшитовую рощу. Вы знаете, что такое самшит?

– Нет.

– Это такое дерево. В некоторых странах есть обычай ставить стебелек самшита в сосуд с водой в комнате, где стоит гроб с покойником. Переводчик не обязан знать, как переводится на иностранный язык слово «самшит». Переводчица на английский решила, что это слово интернациональное, и у нее получилось: «And then we shall visit park where you will have pleasure to see a grove of some shits», что означало: «Потом мы посетим парк, где вы будете иметь удовольствие посетить рощу с дерьмом». Специалисты удивлялись.

– Их можно понять. Расскажи, что это будет за конгресс.

– Возглавляет нашу делегацию министр лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности СССР товарищ Степан Алексеевич Шалаев. Заместителем будет председатель Внешнеторгового объединения «Экспортлес» Матвей Матвеевич Косталевский… А вы знаете, актер Косталевский, который играл в фильме «Звезда пленительного счастья», – его сын. Вы видели этот фильм?

– Нет.

– Посмотрите. А вы знаете, фасон шпаг в этом фильме…

– Кто будет заниматься подготовкой конгресса?

– Подготовка возложена на министерство лесной промышленности. А конкретно на заведующего сектором Дыгаева Ивана Фомича.

– Сколько человек у вас в торгпредстве?

– Десять. Лес курируют двое: я и заместитель торгпреда Ласточкин Анатолий Иванович.

– Ласточкин? Он, случаем, стихи не пишет?

Котомцев растерялся:

– Может, чего другое. А стихи нет.

Ласточкин! Много лет назад я нашел пристанище в окружной газете «Советский воин». Там, кроме всего прочего, я должен был заведовать поэзией. Главный редактор требовал стихи к каждому воскресению. А где их брать! И я придумал поэта: рядовой Анатолий Ласточкин. И писал за него стихи. Кстати, неплохие. Я даже получил приглашение для рядового Ласточкина на какой-то съезд:

– Не пишет, говоришь?

– Точно, не пишет. Вы на него посмотрите и сразу поймете, не пишет он стихов…

Мне в голову пришла идея:

– На сегодня достаточно. Позвони завтра.

И отправился к своему непосредственному:

– Ты знаешь, что я подумал? Не слетать ли мне на недельку в Яунде?

– Отличная мысль. Оформляй документы.

И через две недели я предъявлял в Шереметьево билет «Москва – Париж – Дуала – Яунде – Дуала – Париж – Москва».