Читать книгу - "Замок на Воробьевых горах - Антон Грановский"

«Впрочем, все это лирика, думала она. — У нас есть комната, в которой заживо сгорел двадцатилетний паренек-инвалид. И есть полусумасшедшая, убитая горем мать, которая вообразила, что ее сына сожгли. Это — исходные данные, с которыми предстоит работать».

Табличка на двери гласила: «Технический факультет. Кафедра опережающих исследований».

Секунду или две Мария раздумывала, стоит ли ей постучать? Решила, что не стоит, взялась за ручку и открыла дверь. Она увидела просторный кабинет, в центре которого стоял большой стол, а за ним сидел крупный пожилой мужчина с резкими чертами смуглого лица и с коротким ежиком серебристых волос.

Мужчина оторвал взгляд от бумаг, которые просматривал, и устремил взгляд на Марию.

— Чем могу быть…

— Я Мария. Мария Варламова.

— А… да-да. — Хозяин кабинета кивнул и сделал жест рукой. — Проходите, пожалуйста.

Мужчина не поднялся ей навстречу и не выдвинул для нее стул, из чего Мария сделала вывод, что здесь ей не особо рады. Кое-как усевшись на стул и пристроив рядом трость, Мария взглянула на завкафедрой.

Как же фамилия этого сухаря? Загоскин? Или Заботский? Или… Завадский. Да.

— Мы рады вас видеть здесь, Мария Степановна.

Голос у него был густой; и если бы не холодок, сквозивший в каждом слове, мог бы показаться Марии приятным. Она улыбнулась и приветливо проговорила:

— Пожалуйста, зовите меня Мария.

Заведующий кафедрой сдвинул черные брови.

— Мы стараемся не обращаться друг к другу по именам, ведь поблизости могут находиться студенты, — сказал он. — Не хотим давать им повода считать, будто здесь разрешено совать нос в чужую частную жизнь. Оставьте имя на нерабочее время.

Мария стерла улыбку с губ. На вид Завадскому было лет пятьдесят, но, вероятно, он чуть моложе. Дело портили седые волосы и резкие морщины на смуглом лице.

— Сегодня ваше первое занятие, — сообщил завкафедрой без всякого перехода. — Ваш предмет весьма необычен для нашего факультета. Я согласился на него как на своеобразный эксперимент. Возможно, ректор прав и нашим студентам не мешает «слегка расширить горизонты». Не скажу, что тоже уверен в этом, но, как бы то ни было, буду рад, если у вас получится.

Что получится? Она уловила в его голосе нотки иронии? Или завернутое в вежливый тон презрение? Изощренное издевательство?

— Наши студенты, — продолжал Завадский, — ребята, развитые интеллектуально, но иногда их максимализм бывает совершенно несносен. Они еще не совсем вышли из тинейджерского возраста и часто воспринимают слова взрослого чересчур критически. Их замечания могут поставить вас в тупик или вызвать у вас растерянность.

Любопытно, что он подразумевает под своим высказыванием?

— Наше здание, — снова заговорил завкафедрой, — это своего рода оплот академизма…

— Но обстановка в нем самая уютная, — заметила Мария. Шутка не нашла отклика. Казалось, мужчина ее даже не расслышал.

— Ваше прошлое, — в его голосе появились ледяные нотки, — связано с вещами странными и не имеющими никакого научного обоснования. У нас есть надежда, что во время чтения курса вы оставите свои «эксперименты» за стенами ГЗ.

Итак, он открыто объявлял ей, что она здесь лишняя.

— Я, кажется, забыла указать в резюме, что раньше была актрисой, — заметила Мария.

Завадский взглянул на трость и обронил:

— Да, вы не упоминали.

— Я говорю это к тому, что, несмотря на мой теперешний довольно беспомощный вид, меня не так-то просто застать врасплох или вогнать в краску. И дело тут не в сочувствии, которое я надеюсь вызвать в студентах своей тростью.

Казалось, завкафедрой был немного смущен ее объяснением.

— Кроме того, я никогда не конфликтовала с наукой. И не претендую на объективизм и универсальность. Все, что со мной происходит, происходит только со мной.

— Хорошо…

Он, разумеется, не понял ни черта. Помолчав немного, Завадский вдруг спросил:

— Вам хотелось бы знать, что сказали студенты?

— Сказали? Студенты?

— Да, о вас. Вернее — о вашем прошлом.

Ах вот как. Да, они уже предупреждены. Внимание, студенты, вы имеете дело с ненормальной инвалидкой! Хм…

— Да, было бы любопытно.

— Они считают вас представительницей отвратительного племени шарлатанов. И переубедить их будет сложно. Видите ли, очень многие беды молодежи исходят от излишней самонадеянности. Порою ребята просто не могут контролировать себя.

Завадский взглянул на Марию так, как если бы она собиралась спорить с ним. И закончил свою мысль:

— Им нужно показать, что существуют альтернативы их способу мышления. Вот что, думаю, будет им полезно.

Завкафедрой встал из-за стола и подошел к окну. Главное здание был своего рода дворцом, вокруг которого простирались «королевские» владения. Игровые поля, учебные корпуса, манеж, поликлиника, магазины.

— Мы стараемся дать студентам побольше свободы, — продолжил Завадский, стоя к Марии боком и заложив руки за спину. — Но стараемся не потакать их капризам и дисциплинировать их ум. Многие студенты университета стараются быть лучшими во всем. Они считают себя своего рода избранными. Ведь при поступлении им пришлось выдержать огромный конкурс.

Завадский еще немного посмотрел в окно, затем взглянул на часы и сообщил:

— Ваша аудитория недалеко от кафедры. На тот случай, если вы захотите взглянуть заранее.

Разговор был окончен. По крайней мере, пока.

Минуту спустя Мария уже ковыляла к аудитории. Там шло занятие, но сквозь небольшой глазок в двери были видны парты и студенты. Молодые люди внимательно слушали преподавателя и старательно вписывали что-то в свои тетради. Зрелище, в общем-то, утешало: похоже, ребят не нужно убеждать в том, что полученные знания — это ключ к успеху. Ради успеха они и пришли в университет.

2

Комендант общежития — полная, очень рослая женщина с бесцеремонно искусственными рыжими волосами — вела ее по полутемному коридору и болтала без умолку:

— Думаю, вас сюда помещают временно. Обычно преподавателей здесь не селят. Но в общежитии для преподсостава сейчас нет мест. Там ремонт. Красят, белят, ремонтируют двери… Работы займут еще недели две, не меньше.

Мария с трудом поспевала за комендантом. Та, казалось, не замечала (или не хотела замечать) трость, которую Мария сжимала в руке. Наконец они остановились у двери, медные цифры на которой оповестили — 932.

— В блоке, кроме вас, никого не будет, — сказала комендант. — Это единственное, что я могу для вас сделать.

— А сколько комнат в блоке? — поинтересовалась Мария.