Читать книгу - "Игра в отрезанный палец - Андрей Курков"

— Сколько сегодня наловил? — спросила жена.

— Семь красноперок.

Она усмехнулась.

Там же Ник и позавтракал второй раз, после чего почувствовал, что засиделся в хлебосольном доме. Пора и честь знать.

— Вы еще приходите, если скучно будет, — сказал на прощанье Валентин.

На пороге домика Ника встретил взволнованный Иван Львович.

— Я уж думал, что-то случилось, — запричитал он, забыв поздороваться. — Стучу-стучу, а никто не открывает. Думаю, не может же человек так крепко спать…

— А я думал, что вы только через пару дней приедете! — сказал Ник, доставая из кармана ключ.

— Я тоже так думал, но обстоятельства… Иногда они меняются слишком быстро. Главное — успевать реагировать… Я сейчас чайник поставлю, а вы присядьте за стол и попробуйте сосредоточиться. У нас будет очень серьезный разговор…

Ник послушно прошел в гостиную, уселся за стол.

— Кто-то из коллег под меня копает, — Иван Львович уселся напротив. — Я поэтому сегодня без шофера, своим ходом. Дома «жучка» нашел на кухне, за батареей… Вы, я надеюсь, здесь ни с кем не знакомились?

— Нет, — ответил Ник и почувствовал себя «по-офицерски» неловко, сказав не правду.

— И не надо. Видимо, дела сейчас пойдут быстрее. Нам надо спешить…

Короче, отдохнуть после дороги вам не удастся…

Из кухни донеслось шипение вскипевшего чайника. Иван Львович словно спохватился, быстро выбрался из-за стола. Вернулся с чаем.

* * *

Ник заметил, как у полковника дрожат руки. «Старость или нервы», — решил он.

— Так, — Иван Львович перевел дух, снова устроившись на стуле. Глотнул чаю, обжегся, отставил чашку в сторону. — Мы, честно говоря, не собирались сразу вводить вас в курс дел. По крайней мере полностью. Но придется. Дело в том, что наше бывшее КГБ стоит на пороге реформ, которые очень многим не нравятся. Но главное — у нас есть «добро» президента и нескольких важных людей наверху. Реформа первая и самая важная — это создание Федерального Бюро по принципу американского ФБР. Собственно, нам необходимо иметь две службы. вместо одной, чтобы легче было контролировать лояльность и полную подотчетность правительству обеих служб. Парламент зарубил наши официальные попытки создать ФБУ — им это невыгодно. Многие головы просто полетят, ведь у СБУ есть компромат на сотни и тысячи людей, но пока они монополисты — они могут просто использовать компромат в своих интересах, считая, что их интересы и есть интересы государства. Двойной монополии на компромат не бывает, а учитывая, что ФБУ появится как бы изнутри СБУ, эта монополия естественным образом разрушится.

Понимаете? Ник кивнул.

— В чем теперь проблема? — продолжил Иван Львович. — В том, что для создания ФБУ просто нет средств. Очень смешно но, увы, слишком серьезно, чтобы относиться к этому с юмором. Я — гэбист старой школы и мне, поверьте, больно смотреть, как засоряются наши ряды. Приходят люди с улицы без всяких принципов.

В лучшем случае — в надежде на карьеру, в худшем — рассчитывая на использование крыши ГБ в личных целях. Если наши планы осуществятся, то разница между чистотой рядов ФБУ и СБУ будет такая же, как раньше между КГБ и милицией. И соответственно можно будет гарантировать безопасность государственных интересов. Вы думаете, что раньше можно было совершить покушение на премьер-министра и остаться безнаказанным? Или растрелять в аэропорту депутата и спокойно уехать на машине? Нет. Такого раньше быть не могло.

Иван Львович поднес чашку к губам, подул на чай, сделал глоток.

— Все, что я вам сейчас говорю, должно остаться строго между нами. Не только потому, что мы вас уже считаем нашим сотрудником. Владение этой информацией просто опасно — она намного сильнее и вас, и меня. Она может убить мгновенно. Надеюсь, вы понимаете. Государственные интересы — uber alles — превыше всего. Можно сказать, что им все человеческое — чуждо. Для сантиментов и эмоций просто нет места. Здесь служба, творческое, но в то же время механическое исполнение заданий, точнейший расчет, полное презрение к любым сомнениям. Эти правила действуют во всех службах мира, и мы здесь не исключение. Теперь о средствах, которых нет. Вы, наверно, знаете, что случилось с общей советской собственностью за рубежом. Ее забрала Россия. Объявила себя правонаследницей великого и неделимого. Но был еще один великий и неделимый, который обладал еще большим количеством собственности и вложений за рубежом — КГБ. Об этой собственности никто ничего не слышал. Несколько моих коллег из разных бывших республик пытались поднять этот вопрос на официальном уровне, и в результате я даже не смог поехать на их похороны. Мне просто «не посоветовали» ехать. Дело щекотливое, и на государственном уровне никто им заниматься не хочет. Хотя, по самым скромным подсчетам, на долю СБУ, если б эту собственность делили по-честному, а не «по-братски», пришлось бы не меньше миллиарда долларов. Думаю, вам трудно представить количество нулей в этой сумме. Дело в том, что в основном это «живая» собственность: банки, фирмы, заводы, даже гостиницы — по крайней мере одна из них в Швейцарии. Все это создавалось на деньги из оперативного бюджета и потом уже развивалось само собой, принося доход и даже финансируя отдельные операции. Если нам удастся получить хотя бы один процент от этой суммы — мы сможем не только развернуться, но и начать по-настоящему работать. На сегодня я вас больше нагружать не буду. Подумайте об услышанном, проанализируйте. Расслабляться вам уже нет смысла, впереди — работа.

— А какая именно работа будет у меня? — спросил Ник, задумчиво жуя губами.

— Об этом позже. Может, у вас есть другие вопросы, на которые я смогу ответить?

— Да, насчет квартиры и моей семьи. Когда они смогут приехать?

— Думаю, с этим надо повременить. Во-первых, вы же хотите, чтобы у семьи была хорошая квартира, а денег у вас едва ли хватит на одну комнату в коммуналке…

— Но вы же говорили, что квартира будет «по карману»!

— Я же не говорил, что по вашему карману. По карману ФБУ, когда мы начнем работать, то есть когда появятся средства. Пока вы можете жить здесь совершенно бесплатно.

— Но я ведь отправил сюда контейнер с вещами… Он скоро придет.

— Ничего страшного. Никуда он не денется. Полежит на таможенном складе месяц-другой. Мы даже заплатим за хранение… Ну, я вижу, вы утомились.

Полежите, подумайте, а я пойду прогуляюсь. Вернусь часика через три, Ник остался один. Тишина, вернувшаяся в дом после ухода Ивана Львовича, показалась ему неуютной и тревожной. Будущее покрылось туманом.

Обещанная служба не пугала, нет. В предложении полковника он прежде всего почувствовал доверие к себе. Такое доверие льстило. Льстил даже сам тот факт, что выбор полковника пал именно на него и это совпало с его попытками выбраться из желтого Таджикистана. Теперь уже казалось, что та встреча на выходе из Управления погранвойсками не была случайной. Теперь уже не верилось, что случайность может так много изменить в жизни. Огорчала только продлевающаяся разлука с семьей, тревога за них, живущих на даче у родни в Саратове. Как они там? Что едят? Что делают? Вспоминают ли его? Ждут ли от него вестей?