Читать книгу - "К колдунье не ходи - Дарья Калинина"

При мысли о любимой жене на лицо Василия Петровича прокралась непрошеная улыбка. И как раз в этот момент дверь квартиры распахнулась, и перед мужчиной возник его брат. Василий Петрович узнал его в ту же минуту. Внешне Сергей почти не изменился за эти годы. Разве что немного поправился да обзавелся парой новых морщин на лице.

– Васька! Брат! Заходи скорее!

И, втащив Василия Петровича внутрь мрачной грязной квартиры, он воскликнул:

– Хорошо, что ты пришел. Привет, Вань. Ты тоже пригодишься.

Все прежние подозрения всколыхнулись в груди Василия Петровича с неожиданной силой.

– Я не позволю втягивать Ваню в твои грязные махинации! – твердо произнес он. – Если ты снова задумал какую-то аферу, то я…

– Нет, нет! Погоди! – остановил его Сергей. – Знаю, что я много начудил и напроказил, но… Тут такое дело…

– Какое?

– Мне кажется, меня хотят кинуть!

Василий Петрович уже открыл было рот, чтобы сказать – и по заслугам, но внезапно произнес нечто совсем другое:

– Кто? И на чем?

И тут же обругал самого себя за мягкотелость. Будь прокляты его братские чувства! Кажется, он снова будет помогать Сергею!

Сергей был сильно взволнован. Он тяжело дышал. На щеках его ходили желваки. А вены на лбу вздулись.

– Пойдем, – поманил он брата за собой в глубь грязной прихожей, в направлении кухни, где и вовсе творилось нечто невообразимое.

Окна были грязными от пыли и паутины до такой степени, что через них почти не проникал солнечный свет. Горы грязных кастрюль громоздились вдоль всех стен кухни, словно их тут специально коллекционировали. Раковина была забита тарелками с остатками пищи. Всюду мусор, мухи и отвратительный жирный налет, в котором увязали лапками целые шеренги тараканов.

Василий Петрович хоть от природы и не был брезглив, но давно уже не попадал в такого рода места. Он испытал ужасное отвращение и шарахнулся назад, в коридор.

– Куда ты, брат?

– Что это за дыра, Серега?! – задыхаясь от вони, спросил Василий Петрович.

– Зря ты так. Неплохая квартирка. Потолки высокие, дом кирпичный. Сделать легкий ремонтик, и можно выставлять на торги.

– Чья это квартира?

– Это батина хата. Моей должна была бы стать.

– Что так? – ядовито осведомился Василий Петрович у брата. – Неужели у господина помещика в собственной усадьбе такая нехватка жилой площади?

– Квартирку эту легко можно тысяч за двести продать, – буркнул Сергей. – На эти деньги в любом уголке земного шарика жилье купить можно. Да только… Эх, что тут говорить! Сейчас сам все увидишь.

– Что я увижу?

– Идем, идемте же, – поторопил Сергей брата и его телохранителя.

И, когда все трое мужчин вновь вернулись в отвратительно грязную кухню, он указал в темный угол, где стояло засаленное кресло. Как сперва показалось Василию Петровичу, кресло было накрыто цветастой ветошью. Но теперь, присмотревшись хорошенько, он увидел, что ветошь – это пестрое платье. И это платье, в свою очередь, сидит в кресле не само по себе, а «вместе» с молоденькой симпатичной женщиной. То есть сидит женщина в платье. В руках она держала какой-то сверток и застенчиво улыбалась мужчинам.

Весь ее вид так отчаянно диссонировал с общей запущенностью и грязью, царившими вокруг, что Василий Петрович невольно изумился. Но еще больше он удивился, когда разглядел, что сверток в руках у молодой женщины шевелится. Затем из его глубин раздался требовательный писк, постепенно перешедший в громкий рев.

– Ребенок? – обрадовался Василий Петрович. – Серега, твой?

Но тут же понял, что не угадал. Лицо брата перекосилось от отчаянной злости, и внезапно он закричал:

– Да! Мой! Мой братец это! Гаденыш, который специально родился, чтобы ограбить меня!

С этими словами Сергей окончательно утратил выдержку и с проклятиями кинулся на молодую мать. Та ничуть не испугалась, а на ее лице появилось даже какое-то нахальное выражение. Было похоже, что молодую женщину эта ситуация даже забавляет, и гнев Сергея ее просто веселит. Вот только ребенок на руках испугался и отреагировал на громкий вопль Сергея таким же громким протестующим ответным ором.

Василий Петрович занял позицию между женщиной с ее вопившим малышом и Сергеем, которого удерживали у стены только могучие лапы охранника.

– Сука! Шалава! Дрянь! – изрыгал проклятия в адрес женщины Серега.

Но та, хоть и смотрела на него со страхом, убегать не торопилась. Вместо этого женщина подошла к столу, расчистила, насколько это было возможно, пространство и начала менять младенцу памперс. При этом она ласково с ним тетешкалась, что взбесило Сергея еще больше.

А Василий Петрович начал чувствовать себя персонажем какой-то пьесы абсурда. Тут все сошли с ума! Братец, девчонка, задумавшая сменить подгузник в условиях такой полнейшей антисанитарии, он сам – раз стоит тут и на все это смотрит.

И Василий Петрович потребовал у брата:

– Объясни мне все и по-человечески, или я немедленно ухожу!

– Ладно.

И, высвободившись из Ваниных рук, брат начал рассказывать. По ходу его повествования Василий Петрович все больше и больше убеждался в том, что брат вновь подкинул ему подлянку. Пусть на сей раз и не по собственной инициативе, но важен, как говорится, результат. А результат был таков, что волей или неволей, а Василию Петровичу придется впутаться в эту в высшей степени неприятную ситуацию.

Ведь маленькая женщина, закончившая к этому времени менять подгузники ребенку и теперь деловито кормившая его из бутылочки, была не кем иным, как мачехой Сергея – законной женой его почившего в бозе папаши. А ребенок, таким образом, являлся братом Сергея. И… и законным претендентом на наследство Сергея.