Читать книгу - "Семь лет молчания - Марина Серова"

– Яркие, эмоциональные, симпатичные. Как ты.

– Спасибо, конечно, но мы сейчас говорим о Лизе. У нее были друзья на курсе?

– Вроде бы она общалась с одной. Марина… Иванова или Игнатьева… Точно не помню фамилию. Она еще подрабатывала в приемной секретарем. Ей деньги нужны были, она сирота. Но она так и не доучилась. Бросила на первом курсе. Примерно в то же время, когда пропала Лиза.

– Это все, что ты помнишь?

– Пойми, мы учились вместе всего ничего. За полгода я имена однокурсников-то не всех запомнил. А уж чтобы о них что-то знать… Были девчонки на курсе более выделяющиеся. А на эту Лизу я и внимания не обращал. Тут я помочь не смогу, – сказал Матвей и отвел взгляд.

– Может быть, ты помнишь тот день, когда она пропала? Это произошло тринадцатого февраля.

– Вот ты спросила. Я не всегда помню, что вчера делал. А уж о событиях семилетней давности и подавно. Учился, наверное. Да я говорил все полиции. Бесполезен я как свидетель.

– Ну почему же. Кое-что я узнала. Из ваших однокурсников кто-то работает тут еще в университете?

– Только я. Остальные все по больницам да частным клиникам. Татьяна, а ты замужем?

– Нет. С какой целью интересуешься?

– Бойфренд?

– Я замужем за работой. Пожалуйста, давай закроем эту тему, – пыталась я остановить приставания Матвея.

– Хотелось бы встретиться и поболтать вне стен этого большого и угрюмого здания. Ты привлекательна, я чертовски привлекателен, как говорилось в одном известном фильме. Мы красиво смотрелись бы. Например, в ресторане. Как тебе мое предложение?

– Рановато для ресторана. Ничего не могу обещать. Не забывай, что расследую дело.

Наглость – второе счастье. Определенно эта поговорка полностью оправдывала себя в отношении Матвея. Что-то было мне неприятно в этом молодом человеке. Напористость, излишняя назойливость и раздражающая самоуверенность. К тому же фамилия показалась мне знакомой.

– Скажи, почему мне кажется знакомой твоя фамилия? – все-таки спросила я Матвея.

– Наверное, потому, что ты видела эту фамилию в списке руководства вуза. Мой отец – ректор этого университета. Кирилл Владимирович Семеренко. По линии отца у нас все были врачами. Дедушка, прадедушка и прапрадедушка. А я решил, так сказать, не позорить династию и продолжить семейное дело.

– Похвально.

– Таня, может быть, угостить чаем? Ты пробовала сливовый? У него такой особенный и незабываемый аромат. Привез его недавно из путешествия.

– Нет, спасибо. Возможно, в другой раз.

– Будет и другой раз? – никак не отступал мой собеседник.

Мне очень хотелось поскорее бежать из этого места от назойливого ухажера. Но прежде необходимо было получить сведения о подруге Лизы. Я должна была с ней поговорить. Если они были близки, то Марина могла что-то знать о ее последних днях перед бесследным исчезновением.

– Как мне узнать контакты подруги Лизы – Марины?

– Если только в деканате что-то подскажут. Хотя за семь лет много чего могло произойти. Номер наверняка сменила сто раз или вышла замуж да уехала уже в другой город.

– Попытка не пытка. Спасибо, Матвей.

– Может, дашь мне свой номер телефона? Не беспокойся, надоедать тебе не буду. Максимум приглашу на чашечку кофе, а потом как пойдет…

– Ты очень самоуверенный молодой человек. Как тебя терпит жена?

– А я в разводе. Был женат. Дважды. Не сошлись характерами ни с первой, ни со второй женой. Сейчас абсолютно свободен, – подмигнул мне он.

Неожиданный звонок моего мобильного спас меня от навязчивых ухаживаний Матвея. Моим спасителем стала Ленка.

– Тань, сегодня вечером сможешь прийти ко мне? Хочу познакомить тебя с Филиппом, – прощебетала мне в трубку подруга.

– Привет, Володя, я слушаю тебя, – сделала я вид, что говорю с Кирьяновым.

– Ты чего, подругу узнавать перестала? Совсем заработалась!

– Я подъеду к тебе в течение часа.

– Вечером, Таня, я жду тебя вечером, к семи. И, пожалуйста, давай сразу обговорим запретные темы. Никаких разговоров о моем бывшем. Даже имени его не упоминай. И про мои волосы – ни слово. Смотри на меня так, как будто я всегда была такой.

Действительно, Ленку с новой прической я еще не видела.

– Хорошо, я поняла тебя, – завершила я разговор.

– Прости, Матвей, работа зовет.

– Володя – это кто? Ухажер?

– Это мой коллега. Подполковник полиции.

– Понял. Больше не смею тебя задерживать, Таня, – произнес Матвей. – Деканат прямо по коридору и налево вторая дверь. На двери – табличка. Не ошибешься.

Матвей открыл дверь, чтобы показать мне, куда идти. Неожиданно в дверном проеме возникла молодая девушка – стройная голубоглазая блондинка.

– Извините, Матвей Игоревич, я вам помешала? – виновато произнесла она тонким голоском.

– Нет, Машенька, все в порядке. Моя гостья уже уходит. А ты заходи, – и глаза Матвея загорелись как у мартовского кота.

Теперь я поняла, кого он ждал и для кого так резко распахнул дверь, когда услышал стук каблуков.

В коридоре было многолюдно. Студенты толпились около открытых аудиторий. Проходя мимо них, я вспомнила свои студенческие годы. Веселые и беззаботные. Пять лет, проведенных в стенах Тарасовской академии права, пожалуй, были одними из самых лучших в моей жизни. В этом мы, скорее всего, были похожи с Лизой. Учиться я любила.

Кое-как я протиснулась сквозь толпу и нашла нужную мне дверь. Она была приоткрыта, и я постучалась.

– Что вам? – буркнула на меня женщина, едва я успела переступить порог деканата.

– Здравствуйте, я Татьяна Иванова, частный детектив. Расследую дело о пропаже студентки вашего университета семь лет назад, тринадцатого февраля две тысячи четырнадцатого года. Лизы Фроловой.

– И что? – дама почти в преклонном возрасте была явно не в духе и отвечала сквозь зубы.

– Я узнала, что Лиза дружила с однокурсницей по имени Марина. Фамилия то ли Игнатьева, то ли Иванова. Не могли бы вы дать мне хоть какие-то координаты девушки?

– Я вам что, справочное бюро? Ничего я вам не дам. Пишите запрос на имя ректора. Ждите официального ответа. Ходите, разнюхиваете тут. С чего вдруг спустя семь лет снова взялись за это дело? – было такое ощущение, что я пролезла в логово разъяренного тигра.

Еще одно мое слово – и она набросится на меня.

– Вы же понимаете, что на запрос уйдет месяц. Расследование дела снова затянется. И так уже упущено слишком много времени, – попыталась я хоть как-то смягчить собеседницу.

Но женщина-стена оказалась неприступной.