Читать книгу - "Дело о четырёх стаканах - Джизет"

–Это я в курсе. А ты в курсе, что вчера ты не сдал отчёт по форме Р-1?

–Только что отнёс в штаб.

Овсов ухмыльнулся. Этот отчёт он набросал Пашарю ещё четыре дня назад, и всё это время слегка помятый листок валялся перед глазами начальника уголовного розыска как ненужная бумажка. В результате, Пашаря чуть не женили на пропавшей болонке.

–Молодцы, можете идти, – в глазах Метелина плескались озорные искры. Никаких сомнений в том, что скоро всё УВД узнает о некоей тайной связи Мусечки и Пашаря, не оставалось.

Раздражённый Геннадий Николаевич и старающийся не улыбаться Овсов вернулись в свой кабинет для продолжения оперативного совещания. Но, так как Пашаря теперь заботила только мысль о возвращении начальственной благосклонности, а ожидавшие в кабинете опера не горели желанием переливать из пустого в порожнее, то минут через пять все сотрудники разбежались по своим рабочим местам. Ещё через двадцать минут Пашарь принял мучительное решение о стоимости подарка для начальника УВД, чтобы и не дорого было и выглядело эффектно. Теперь надо было потрясти знакомых торгашей. Купить как можно дешевле, а если повезёт, то заполучить бесплатно. Геннадий Николаевич поднял трубку телефона, и взгляд его упёрся в появившийся на пальме плод. Точнее, три плода: один банан зелёно-жёлтого цвета и две банановые кожуры.

–Этого не может быть! Кожура сама не растёт. Только вместе с бананом.

Пашарь поднялся, подошёл к пальме и трепетно ощупал недозрелый фрукт. Тут он обнаружил, что всё это привязано за нитки и сообразил, что банан и кожура выросли за те десять минут, пока его не было в кабинете. С диким яростным воплем он сорвал жёлтое чучело и выскочил в коридор. Ещё долго был слышен на всех этажах Управления его спотыкающийся топот и громоподобные попытки выяснить фамилию биолога-любителя, любезно украсившего заморскую пальму. Во фруктовом дизайне никто не сознался, но с тех пор на пальме периодически появлялись самые разнообразные плоды. От замороженной вишни до пустых консервных банок из-под ананасов. Душевная щедрость обнаружилась даже у тех сотрудников УВД, которые до этого ни разу не заходили в кабинет начальника уголовного розыска.

Напротив пальмы, у другой стены, располагался сейф и стол Дмитрия Юрьевича Овсова. Старший оперуполномоченный отогнал воспоминания полугодовой давности, обошёл серого стального монстра, закреплённого за ним, и, за одну минуту до начала рабочего дня, приступил к нелёгкой милицейской службе.

–Я здесь уже два часа! – Пашарь схватил уголовное дело со стола и спрятал его в сейф, – вызвали посреди ночи и вынужден работать, пока ты дрыхнешь.

–На то ты и начальник, – назидательным тоном ответил Овсов, – не нравится, адвокаты зарабатывают гораздо больше. И отсыпаются ежедневно, и коньячок попивают в любое время дня и ночи.

–А работать кто будет? – в голосе начальника уголовного розыска слышалось неподдельное трудолюбие.

–Кто умеет.

–Это что же, по-твоему, выходит, что я не умею?

–Нет, почему же, умеешь. Только работать надо было на диване, а не на столе. У тебя след на щеке остался.

Пашарь схватился за лицо, нащупал вмятину и принялся её растирать.

–Это производственная травма, – буркнул он сквозь пальцы правой руки.

–Ну, да, – согласился Овсов, – практически боевое ранение при выполнении служебного долга. Скоро медаль дадут.

–Не умничай. Тебя и так четыре трупа ожидают.

–А тебя?

–А меня моя жена.

–Живая?

–Ты что, сдурел? Что за глупые вопросы? – Пашарь вскочил, подошёл к дивану и развалился на нём. Чёрные брюки и синяя рубашка бесформенными пятнами расползлись в красном прямоугольнике. Пашарь закрыл глаза и через пару секунд открыл их, – А что, есть информация, что её хотят убрать? Из-за меня, наверное. Меня все воры боятся.

–Нет, у меня такой информации нет.

–Вот если бы кто-нибудь хотел мне насолить, – мечтательно протянул начальник уголовного розыска, – и убил бы мою жену…

–Если бы кто-нибудь хотел тебе насолить, – в голосе Овсова слышались нотки уставшего учителя начальных классов, – то он обязательно сохранил бы для тебя Ольгу Степановну. Жизнью бы пожертвовал, но защитил твою драгоценную супругу от всяких напастей и бед. Особенно, её жемчужный голосок. Чтобы ты слушал её день и ночь, день и ночь…

–У меня прекрасная жена, – Пашарь подозрительно посмотрел на Овсова, – и с голосом у неё всё нормально.

–Мы твою жену обсуждаем или про трупы говорим?

–А нечего её обсуждать.

–Тогда почему ты постоянно вспоминаешь её в рабочее время? Ближе к трупам. Дальше от жены.

–Звонили из гостиницы «Волшебный маяк», улица Цветочная, восемнадцать. Горничная в обмороке…

–Поехать побрызгать на неё водичкой, привести в чувство?

–Не умничай. Она позвонила…

–Из обморока? Телепатически?

–Слушай, заткнись. Дай договорить. Она пришла в себя и позвонила в дежурную часть. У неё там уже два часа четыре трупа валяются. Дежурный вызвал меня, сообщил в прокуратуру и отправил туда криминалистов.

–Много?

–Троих.

–Горничная пришла в себя два часа назад, пока дежурный дозвонился до тебя, пока ты протёр глаза, пока завёл машину, улицы пустые – езды минут на пятнадцать, пока через дежурку ты дошёл до кабинета… В общем, «работаешь» ты от силы минут сорок.

–Свои умозаключения будешь озвучивать трупам, им интереснее узнать, кто их грохнул.

–А тебе?

–А мне абсолютно всё равно.

–Почему ты сразу не поехал в гостиницу?

–У меня есть дела поважнее. Надо свежую капусту купить, – Пашарь медленно поднялся с дивана и широко зевнул, – сейчас на рынок поеду, поторгуюсь. Килограммов десять надо взять. И ещё полкило моркови. Жена заквашивать будет. Вкус изумительный! Заготовила на зиму целую бочку, на балконе стояла. Всё родственнички съели. Каждое воскресенье нас навещали, хорошо хоть водку свою приносили. А в последний раз виски пили. Целых три года выдержки! Вот это вещь. Ты, наверное, и не знаешь, что такое виски?

–В первый раз слышу.

–Мог бы и не говорить. А как капусту правильно квасить? Хотя куда тебе, жены-то нет. Моя для вкуса всегда бруснички добавляет. Мастер. Высший пилотаж!

Пашарь причмокнул и стал сортировать бумажки на столе. Одни он складывал в кожаную папку, другие прятал в средний ящик тумбочки, третьи по-прежнему оставались украшать затейливо-весёлым орнаментом деревянную поверхность.

Овсов открыл свой сейф, достал коричневую папку на заклепках, закрыл металлическую дверцу на три оборота ключа и вышел из кабинета. Последнее, что он услышал от Пашаря, это было насвистывание песенки из далёкой молодости Геннадия Николаевича. Фальшивое, скрипучее, нудновато-заунывное. Впрочем, как и вся молодость супруга замечательной розовощёкой и крепкорукой Ольги Степановны.