Читать книгу - "Дата собственной смерти. Все девушки любят бриллианты - Анна и Сергей Литвиновы"

Том решительно встал ему навстречу.

* * *

Такси успело проехать от силы один квартал, когда Рустам рявкнул Мелешину:

– Тормози падлу!

– Зачем? – удивился тот.

– Заткни пасть! Тормози!

Мелешин пожал плечами и попросил водителя остановиться.

Они быстро пересели в другое такси.

Как только машина тронулась с места, Рустам шваркнул по плечу Мелешина:

– Зачем тебя только держат, ты, десантура гребаная! Ничего, что ли, не заметил? А ты, Рыжий?

Все молчали.

– Эх вы, детки! – покровительственно процедил Рустам. – Тот мужик из «Рица» сразу куда-то звонить начал. Не иначе как номер машины в полицию передавал!

Татьяна, которая тоже успела рассмотреть этот маневр шефа службы охраны, потерянно закрыла глаза. Теперь их никто не ищет. И даже загадочный ОН не будет знать, где она находится.

* * *

«Боже мой, неужели?» – молнией мелькнуло в голове у Тома.

Да нет, не может быть, это пиво играет нехорошие шутки. Пиво на голодный желудок да на разбитую голову.

Он решительно встал со своей ступеньки, оставив недопитую бутылку на лестнице – ее тут же подхватил дедок-клошар.

Что же ему сказать? На язык просились грубости: «Как ты смел втравить ее в это? О чем ты думал, старый хрыч?»

Он сдержался. Просто подошел вплотную и тихо проговорил:

– Татьяна в большой беде.

* * *

У двери номера 333 стоял полицейский. Игнорируя его вопрос, заданный по-французски, Том решительно открыл дверь. В лицо рванулся сквозняк. Он цепко, по-журналистски, осмотрел номер. Окно разбито. На полу вперемешку валяется его и Танина одежда. Ее распотрошенная косметичка. Раздавленный флакончик духов.

И новое синее платье, купленное вчера в Анган-ле-Бене. Оно зачем-то было разорвано пополам.

В комнате находились еще один полицейский и представительный мужчина в форменной куртке «Рица» со значком шефа службы охраны. Вид у них был более чем виноватый…

Том не стал дожидаться вопросов и сразу перешел в наступление:

– Хорошенькая у вас служба охраны! Что здесь случилось? Где девушка?

Шеф службы охраны опустил глаза и… бросился к бару, приготовить ему что-нибудь выпить. Как легко тут все у них, у этих лягушатников! Налил коктейль – и сразу подружились!

Том рявкнул:

– Не трудись, я не пью!

И решительно вышел прочь. Ему вслед что-то закричали, но он только ускорил шаг. Не стал дожидаться лифта и бегом спустился по лестнице.

* * *

Тане было тесно и душно. Слева наваливался парень, которому она тут же дала кличку «Столовка» – от него сильно несло чесноком и вчерашним супом. Справа ее прижимал еще более отвратительный тип – немытый и непричесанный. Настоящий бомж…

Чесночные, грязные – это еще полбеды! Больше всего Татьяну беспокоили их глаза. Глаза холодные и пустые, без малейшей искорки мысли, без крошечного оттенка жалости.

Единственный из бандитов, который показался ей более-менее симпатичным, похоже, не пользовался влиянием в этой компании. На него все время рявкал Старший, да и Столовка с Бомжом посмеивались. Его она назвала про себя Мышонком. Хотя по физическим данным Мышонок был, пожалуй, самым накачанным. Он выглядел скорее как Могучий Мышонок. Интересно, почему остальные бандиты его унижают? И не удастся ли этим воспользоваться?

За окном проносился пригород. Аккуратные домики с игрушечными черепичными крышами, прилизанные палисадники, теннисные корты.

Интересно, куда ее везут? И почему взяли сейчас, хотя ведут они ее уже больше недели. Татьяна могла поклясться, что видела уже на парижских улицах и Бомжа, и Столовку, и Могучего Мышонка.

– Что вам надо? – хрипло спросила Таня. Голос, как ни старалась она сохранять самообладание, дрогнул.

– Шоколада! – рявкнул один из бандитов, и все залились жеребячьим ржанием.

– Девочка, веди себя хорошо, и ты получишь сладкое, – сказал, полуобернувшись с переднего сиденья, человек восточного вида. Именно он у бандитов, определила Таня, был за главного. И он был страшнее всех. – Твоя мамочка разрешила нам тебя взять. И побаловаться.

Мама? Взять ее? Что за бред?

Какая ужасная, словно в дурном сне, поездка! Что за дикий диалог!

* * *

Том не мог обращаться к нему по имени. Его когда-то учили на спецкурсе по этике, что если ты называешь человека по имени, значит, ты его уважаешь. А как он мог его уважать? После того, что тот сделал с Татьяной? С его Татьяной?

ОН понуро стоял у входа в гостиницу «Риц». Швейцар подозрительно косился на тертые джинсы и длинные волосы под кожаным ремешком, но пока молчал. Том сказал как можно короче:

– В номере полный разгром. Ее нет. Полиция не в курсе.

ОН сказал с чувством превосходства:

– Я знаю, где ее искать.

– Ваш кулон не поможет. Я снял его с нее.

ЕГО как будто ударили по лицу. Он сразу постарел и стал еще более нелепо смотреться в своих молодежных джинсах…

– Зачем, ну зачем вы это сделали?

Казалось, что ОН сейчас его ударит. Том автоматически отступил на шаг. И попал в объятия полицейского, которого он только что видел в своем номере. На ломаном английском тот сказал:

– Прошу вас вернуться в гостиницу.

* * *

Маленький Жак считал себя самым счастливым парнем на свете. Во-первых, он жил в Марн-ла-Вилле. Это было лучшее место на земле с тех пор, как здесь построили Диснеевский парк. И с тех пор, как папа подарил ему на день рождения годовой абонемент. Теперь он мог в любое время сколько угодно кататься на любых аттракционах.

Во-вторых, у Жака были замечательные родители. Они были постоянно заняты своими важными взрослыми делами и совсем не докучали воспитанием. Ему разрешалось гулять аж до одиннадцати вечера.

Не ругали его и за рваную одежду, и за синяки, полученные в честных битвах с соседскими мальчишками. Папа, наоборот, хвалил его за то, что он маленький настоящий мужчина.

А с тех пор, как умерла старушка Мартин из соседнего дома, Жаку стало жить еще веселей. Дом у старушки был огромный, с галереями, переходами и огромным садом. Сначала мальчишки под руководством Жака совершали набеги за огромными яблоками и строили на территории мадам Мартин шалаши. Потом дом стал сдаваться в аренду – и Жаку стало жить еще интереснее. Каких только постояльцев он не повидал! Сюда приезжал известный старый артист – кажется, его звали Жерар – с двумя почти голыми тетями. Приезжал модный писатель – вместе с молодым дяденькой, у которого были накрашены глаза. Наведывались компании тетенек – Жак видел, что они творили в саду!