Читать книгу - "Мориарти - Энтони Горовиц"

ВАША ДОЧ У НАС. БУДЬТЕ ДОМА. НИКОМУ НИ СЛОВА. МЫ С ВАМИ СВЯЖЕМСЯ.

— Это нам ни о чём не говорит, — заметил я.

— Это говорит нам о многом, — раздражённо бросил Джонс. — Записку написал образованный человек, решивший выдать себя за необразованного. Он левша. Работает в библиотеке либо ходит туда, хотя там обычно мало народу. Это человек упрямый и безжалостный, в то же время на него давят обстоятельства, поэтому действует он импульсивно. Записка написана сгоряча. Предмет моего описания — Кларенс Деверо, потому что автор письма именно он.

— Откуда вам столько известно?

— А что тут сложного? Он нарочно пишет с ошибкой слово «дочь», а в остальном весь текст написан грамотно. В поисках листа бумаги он взял книгу с полки и выдрал из неё чистый лист, форзац. Видите: две стороны страницы обрезаны машиной, а внешний край — нет. Книгу эту никогда не читали. Бумага запылена и выцвела вдоль верхней кромки — от солнечного света. Он выдрал лист из обложки левой рукой. Вот отпечаток его большого пальца, чуть вывернутого наружу. Это чистое варварство, значит, человек спешил, а книжкой никто не пользуется, иначе вырванный форзац был бы замечен. — Джонс обхватил голову руками. — Какой толк от этих навыков, если они не могут предупредить меня об опасности, в которой оказался мой собственный ребёнок?

— Не надо так убиваться, — попытался успокоить я его. — Разве такое можно предвидеть? Сколько работаю агентом, а подобного случая не припомню. Но выбрать мишенью вас… Этот Деверо — просто наглец! Вы сообщили коллегам в Скотленд-Ярде?

— Не осмелился.

— А мне кажется, надо сообщить.

— Нет. Подвергать риску дочь я не буду.

Я обдумал его слова.

— Вы не должны были сюда приходить. В записке сказано «будьте дома».

— Там сейчас Элспет. Но я должен был зайти за вами. Если они решили прижать меня, почти наверняка так поступят и с вами. Элспет со мной согласилась. Мы не могли вас не предупредить.

— Ничего подозрительного я не видел.

— Из гостиницы выходили?

— Пока нет. Не выходил. Утро провёл в номере, писал отчёт для Роберта Пинкертона.

— Значит, я вовремя. Вам надо поехать со мной в Камберуэлл. Надеюсь, это не слишком для вас обременительно? Что бы ни случилось, нам надо держаться вместе.

— Сейчас самое главное — вызволить вашу дочь.

— Спасибо.

Я положил руку ему на запястье.

— Они ничего с ней не сделают, Джонс. Им нужны мы с вами.

— Но зачем?

— Пока не знаю, но нам надо готовиться к худшему. — Я поднялся. — Я схожу в номер за пальто. Жаль, что не привёз из Нью-Йорка мой револьвер. Допивайте чай и слегка передохните. Вы должны быть в форме.

Поездом мы отправились в Камберуэлл. Пока ехали по лондонским окраинам, оба хранили молчание. Джонс сидел с прикрытыми глазами, глубоко погружённый в свои мысли. Я, со своей стороны, размышлял о превратностях пройденного вместе пути, начавшегося в Мейрингене. Закончится ли он когда-нибудь? Сейчас успех будто бы на стороне Кларенса Деверо, но я тешил себя мыслью, что он всё-таки выполз из укрытия и, нанеся удар по семье детектива, совершил первый неверный шаг. Это было сделано от отчаяния, и, возможно, этой его ошибкой мы сумеем воспользоваться.

Как назло, поезд тащился как черепаха, но всё-таки мы добрались до цели и поспешили к дому, куда всего несколько дней назад я был приглашён на ужин. Элспет Джонс ждала нас в комнате, где мы с ней встретились впервые. Она стояла, оперевшись рукой на стул. Именно на этом стуле она сидела и читала дочери, когда я появился у них в доме. Она посмотрела на меня с нескрываемым гневом. Что ж, наверное, этот взгляд я заслужил. Она просила меня взять мужа под защиту, и я обещал ей, что всё будет хорошо. Какая самоуверенность!

— Есть новости?

— Нет. Здесь тоже?

— Никаких. Мария наверху. Она безутешна, хотя я сказала ей, что она ни в чём не виновата. — Видимо, речь шла о мисс Джексон, няне. — Ты был у Лестрейда?

— Нет. — Джонс опустил голову. — Да простит меня Господь, если моё решение неверно, но пренебречь указаниями похитителей я сейчас не могу.

— Я не позволю тебе бороться с ними в одиночку.

— Я не один. Со мной мистер Чейз.

— Мистеру Чейзу я не доверяю.

— Элспет! — с обидой в голосе воскликнул Джонс.

— Это несправедливо, миссис Джонс, — вступил я. — С самого начала этой истории я делал всё возможное…

— Простите меня, но я скажу то, что думаю. — Элспет Джонс повернулась к мужу. — В нынешних обстоятельствах вести себя иначе не могу. Так вот, с той минуты когда ты поехал в Швейцарию, я боялась, что случится нечто подобное. Я чувствовала: на нас надвигается зло, Этелни. Не надо так качать головой. Разве в церкви нас не учат, что зло можно ощутить физически, как холодную зиму или надвигающуюся бурю? «Господи, избавь нас от зла!» — вот о чём мы молим Бога каждый вечер. И теперь это зло пришло в наш дом. Возможно, его привёл ты. Возможно, оно шло к нам само. И мне не важно, что кто-то может обидеться. Я не отдам тебя силам зла.

— Но я должен делать то, что они говорят — у меня нет выбора.

— А если они тебя убьют?

Едва ли они хотят нас убить, — снова вмешался я. — Им от этого никакой пользы. Во-первых, наше место тут же займут другие полицейские. Допускаю, что убийство агента Пинкертона мало кого встревожит, но смерть инспектора Скотленд-Ярда — совсем другое дело. Едва ли наш враг захочет навлечь на себя такую беду.

— Тогда чего он хочет?

— Не знаю. Предупредить нас. Запугать. Может быть, показать, какой он всесильный.

— Он убьёт Беатрис.

— Опять же, едва ли. Через неё он хочет добраться до нас. Это следует из письма. Я хорошо знаю этих людей. Знаю их методы. Это нью-йоркский стиль. Вымогательство. Запугивание. Но, клянусь Господом, вашего ребёнка они не тронут — просто потому, что ничего от этого не выиграют.

Элспет чуть заметно кивнула, однако смотреть в мою сторону не желала. Втроём мы сидели за столом, и скажу вам честно — это был самый тягостный день в моей жизни, часы на каминной полке звонко отбивали каждую секунду. Ждать — нам не оставалось ничего другого. О застольной беседе не могло быть и речи, служанка принесла чай с сэндвичами, но есть никто из нас не стал. Я понимал, что за окном шумит улица, а небо становится всё темнее, но, видимо, глубоко погрузился в свои мысли — громкий стук в дверь застал меня врасплох, я даже подскочил с места.

— Это она! — воскликнула Элспет.

— Дай-то бог…

Джонс был уже на ногах, хотя от долгого сидения мышцы застыли, и двигался он неловко.

Мы прошли к входной двери, Джонс её распахнул — но никаких признаков дочери не было. Перед нами стоял мужчина в кепке, в руке он держал вторую записку. Джонс выхватил её.