Читать книгу - "Окончательный расчет - Фридрих Незнанский"

Вопреки худшим предположениям Померанцева и Турецкого, деревня Шмелевка вымершей все-таки не была, хотя большинство покривившихся домишек действительно казались ослепшими из-за накрепко заколоченных ставень. Оставалось лишь удивляться, почему она пришла в такой упадок: Шмелевка располагалась в удивительно живописном месте, рядом сразу с двумя прозрачными и явно глубокими озерами, в которых, как подумал Валерий, наверняка водилось полно рыбы, возможно даже сомы: одно из озер было глубоким.

Кроме всего прочего, деревенские домишки оказались раскиданными сразу по трем холмам, а лес, окружавший Шмелевку, выглядел девственным. Будь Померанцев на месте здешних богатеев, он бы наверняка избрал для элитного поселка именно это место, а никакое другое. Как выяснилось довольно скоро, не один Валерий придерживался такого мнения.

На самом высоком из холмов, в центре деревушки, высился один-единственный особняк — явно отстроенный недавно, ухоженный, обнесенный сплошным деревянным забором. Оставив Денисов «лексус», которым воспользовался для нынешней поездки, Померанцев неторопливо взобрался на холм, достиг дома и постучал кулаком в крепко запертые ворота, из-за которых тотчас же отозвался громовым лаем явно не мелкий пес. Захлебываться тявканьем и рычанием собаке пришлось не менее пяти минут, прежде чем где-то вдалеке послышался женский голос, цыкнувший на хвостатого охранника. Затем слух Валерия уловил довольно тяжелые, шаркающие шаги, и наконец замок в воротах щелкнул и они доверчиво распахнулись перед незваным гостем.

Перед Померанцевым стояла довольно крепкая бабенка лет, пожалуй, за сорок, круглолицая, румяная, но одетая так, словно родилась и провела всю свою жизнь где-нибудь в девятнадцатом веке. А возможно, и восемнадцатом, во всяком случае, именно такими, воспитанный на учебниках советской поры, представлял себе Валерий крепостных крестьянок: вышитая какими-то мелкими сиреневыми цветочками рубаха, присборенная серая юбка поверх нее, плотно повязанный вокруг головы белый платочек… Некоторое время они с удивлением разглядывали друг друга: вероятно, и он, Померанцев, в глазах бабенки выглядел кем-то вроде инопланетянина в своих джинсах и слегка потертой кожаной куртке! Однако первой заговорила как раз она:

— Ты хто будешь, милок? — Голос у бабенки оказался на удивление молодым и певучим.

— Я… э-э-э… Здравствуйте!..

— Господи благослови! — Она мелко перекрестилась и уставилась на Валерия с прежним любопытством, без малейшей тени тревоги или страха перед чужаком.

— Из Москвы я, — робко произнес Померанцев. — Валерием звать… Шмелевскую да… то есть дом Шмелевых ищу… Не подскажете, это не здесь?..

— А это смотря какие Шмелевы тебе нужны, милый… Тута у нас все как есть Шмелевы!.. Неужто от самой Москвы ехал?!

— От самой, — кивнул Померанцев. — А вы тоже Шмелева?

— Я-то вот и нет, Нина Козакова я, поскольку мужик мой не отседова был… Так какой тебе дом-то нужен?

— Василия Шмелева, сам он в Северотуринске живет, охранное аге… то есть охранку держит. — Неизвестно почему, Валерий автоматически перешел на лексику, по его мнению, наиболее близкую тому диалекту, на котором разговаривала Нина Козакова.

— А-а-а… Ну так это Марьин Васька, должно быть! — сообразила его собеседница. — У него еще одежка такая камуфляжная…

Надо же! Валерий посмотрел на Козакову с уважением: не ожидал, что слово «камуфляж» ей знакомо.

— Тогда ты, милок, вовсе не туда забрел! Тебе прямочки в другой конец, во-о-он туда надо!..

Козакова вышла на улицу и показала пальцем, куда именно.

— Ихний дом отседова виден, гляди, почти на краешке, крыша красным железом крыта… Грязищи там по колено, не просохло еще. — Она красноречиво покосилась на туфли Валерия. — Тут тебе, милок, не Москва!

— Это я заметил! — улыбнулся Валерий. — А вы, стало быть, тут живете? — Он кивнул на дом.

— Нетути, — покачала головой Нина. — Я туточки не живу, а по хозяйству приглядываю. У Щегловой Надежды, стало быть. Надежда теперя богатая стала, вишь, какой домище отгрохала?.. Только чтобы летом с мужиком своим и гостями жить…

— Много у вас тут народу осталось? — поинтересовался Померанцев, прежде чем отправиться к дому Василия. — А то, чего доброго, и я бы тут домишко прикупил… Больно места красивые!..

— Какой тут народ? — вздохнула Козакова. — На Васькиной улице один дедок, да еще три семейства на всю Шмелевку… Остальные продавцы давно в городе, там и ищи… Ну бывай, милок!

И так же внезапно, как появилась, эта жительница позапрошлого века шагнула назад на подворье и захлопнула перед носом Померанцева ворота.

Дом Шмеля, двухэтажный и с двускатной крышей, и впрямь требовал ремонта. Об этом буквально вопили и осевшие серые бревна, из которых он был сложен, и навечно распахнутая калитка наполовину обвалившегося забора, и заросший толстенным мхом фундамент. Однако на окнах первого этажа имелись шторы, в данный момент плотно сдвинутые, дверь была, как убедился Померанцев, крепко заперта, а от ворот к ней вела вполне приличная, выложенная кирпичом дорожка.

Обойдя строение вокруг, Валерий обнаружил довольно большей, давно заброшенный огород и отсутствие второго, черного входа. На том месте, где он был бы уместнее всего, — напротив заброшенных грядок, отделенных от подворья невысоким плетнем, обнаружилась неожиданно выглядевшая на фоне бревенчатых стен кирпичная пристройка, напоминавшая вход в подвал какой-нибудь овощной базы и явно появившаяся здесь гораздо позже, чем сам дом. На одностворчатых металлических дверях висел замок.

Померанцев задумчиво оглядел пристройку, замок потрогал, убедившись, что он не только новенький, но и тщательно смазанный. Затем так же внимательно обследовал просторный двор. Окрестности его вполне устроили: во-первых, удобный каменистый подъезд со стороны шоссе. Во-вторых, пустующие соседние дома с заколоченными ставнями. И, наконец, густые заросли бузины и осины, делавшие всю эту довольно широкую улочку похожей на лесную аллею.

— Замечательно… — пробурчал Померанцев себе под нос и, сделав пару пометок в записной книжке, двинулся к Денисовому «лексусу», который оставил неподалеку.

Мозолевский слегка отхлебнул из бокала любимого им мартини и незаметно кинул на Женю, сидевшую напротив него, пристальный взгляд, отметив, что за считанные дни его бывшая любовница удивительно подурнела. Неужели из-за любви к нему?.. Роман ощутил в душе что-то похожее на удовлетворение и поставил бокал на стол.

Евгения Петровна Шмелева за последние несколько дней и впрямь сдала: смуглая, гладкая, всегда ухоженная кожа потускнела и приобрела желтоватый оттенок, под глазами обозначилась легкая, но отчетливая сеточка морщин. Жене понадобилось двое суток для того, чтобы понять, в какую ужасную ситуацию она попала… Злость, отчаяние, ненависть и страх попеременно вспыхивали в ее душе с того момента, как стала очевидной вся глубина унижения, которой подверг ее этот сопляк, этот юный московский бандит (единственное, в чем Женя не сомневалась), кинувший ее как последнюю дуру… Именно дурой, законченной идиоткой она и была, доверившись, в сущности, первому встречному, о котором на самом деле ничего не знала — несмотря то что «познакомилась» с его мамашей… Да и с мамашей ли?! И как ловко увел сберкнижку!