Читать книгу - "Синдром бодливой коровы - Галина Куликова"

— Вот вам чай и мед, — сказала Настя. — Покавы будете наслаждаться, я тоже смою с себя последствия катастрофы.

— Вы что, не замужем? — спросил тот, едва онавышла из ванной, источая соблазнительные запахи. — И вы заманили менясюда, чтобы оттянуться?

— Да ладно вам! — отмахнулась она. — Тожемне, мальчик-одуванчик. У вас что, правда трое детей?

— Провалиться мне под ваш паркет.

— Тогда давайте, папочка, прямо к делу — Но я так немогу! — запротестовал тот, — Мне нужно время и более тесный контакт.

— И что я должна сделать? — удивилась Настя.

— Ну… Поцелуйте меня, что ли.

— Я с женатыми мужчинами не целуюсь, — гордоотказалась та. — Возможно, вы сочтете меня старомодной…

— Отчего же? Очень, очень современное веянье! —оживился Никифоров.

— Вы будете записывать?

— Я никак не пойму — чего вы от меня хотите?

— Профессиональную услугу, папочка. У меня проблема, ирешить ее может только частный сыщик.

— Фу! — выдохнул Никифоров. — Ну вы и штучка!

Я подумал черт знает что.

— Послушайте, я действительно выгляжу столь жалко?

— Да что вы! Наоборот! Просто чем женщина интереснее,тем больше у нее в голове всяких пакостей. Уж поверьте моему сыщицкому опыту.Кстати, дайте листочек и ручку, у меня с собой нет.

— Не знаю, может, вы слышали в «Новостях», —начала Настя, передав ему, что требовалось, — об убийстве адвокатаМаслова?

— Слышал, — коротко ответил Никифоров. — Иэто ваше дело? Ничего себе!

Настя не обратила на его слова никакого внимания.

— Вечером накануне убийства Маслову передаливидеокассету Он посчитал ее столь важной, что ночью тайком от домашних вынес издому и где-то спрятал.

Вот все, что у меня есть, — сказала она, выложив настол ключик, найденный в кошачьем корме. — Возможно, он от «дипломата».Возможно, нет. Есть предположение, что у Маслова была хорошо законспирированнаялюбовница, и он отнес «дипломат» с кассетой к ней домой.

— Моя задача? Найти видеокассету?

— Хотя бы любовницу. Проверить его связи и хорошоподумать: к кому Маслов мог поехать той ночью?

Дать мне хоть какую-нибудь ниточку.

— А я.., хм.., не схлестнусь с ментами?

— Они пока ничего не ищут, — коротко ответилаНастя. — И вряд ли у них вообще появится такое желание.

— Почему?

— У нас с милицией разные версии. Они упорно настаиваютна своей.

Никифоров, который до сих пор чувствовал себя неуютно и явноторопился смыться, неожиданно расслабился и откинулся на спинку стула.Посмотрел на Настю молодыми пытливыми глазами и со значением заявил:

— Раз вы посылаете меня рисковать шкурой, думаю, ядолжен знать больше.

— Насколько больше? — осторожно спросила та.

— Я должен знать все.

* * *

Поскольку усатый видел Настю в ресторане и мог запростоузнать при встрече, ей пришлось подумать о маскировке. Накануне она спросила усыщика Никифорова, как лучше всего изменить внешность. Он посоветовал ейсделать новую прическу и купить очки с простыми стеклами.

— Уверяю вас, — сказал он, — если вы близконе знакомы, человек вас ни за что не узнает.

В парикмахерской ее коротко постригли, и она сразу помолоделалет на пять.

— Это ваш стиль, — заметила девушка, которой Настябезоглядно доверила свою голову — Советую вам всегда носить такую прическу.

Очки довершили преображение. Настя с удивлением и недовериемсмотрела на себя в зеркало. Вроде бы почти все то же самое, да не то! Параудачных штрихов — и ты вдруг чувствуешь себя так свободно! И все комплексыостаются дома в коридоре вместе со старыми тапочками и поломанной расческой.

Белоснежная девушка ее не узнала. Насте пришлось предъявитьквиточек с круглой печатью «Оплачено».

— Сюда, пожалуйста! — воздержавшись откомментариев, предложила та и повела Настю по коридору.

Казалось, сейчас они войдут в помещение, похожее наоперационную, и станут говорить шепотом. Однако ничего подобного не произошло.За дверью, которая открылась перед Настей, находился уютный зал с рядомглубоких кресел и теплого цвета обоями на стенах.

Свет был мягким, а ковер льнул к башмакам.

— Группа, еще один пациент! — произнеслаСнегурочка учительским тоном и мягко прикрыла за Настей дверь.

Группа состояла из пяти женщин разного возраста и одногосущества мужского пола, страдающего нервным тиком. У него постоянно дергалсяглаз и в дополнение к этому несчастью время от времени вздрагивала вся голова.Он кивнул Насте, после чего буквально забился в конвульсиях.

— Вы первый раз у доктора? — спросила полная дамаза пятьдесят, закутанная в длинное сари.

— Первый, — подтвердила Настя.

— А вот я восстанавливаюсь здесь раз в двамесяца, — сообщила молодая декольтированная особа с длинными хищныминогтями. — Это так взбадривает!

«Если бы я могла выбрасывать из бюджета триста баксов раз вдва месяца, — подумала Настя, — я бы лучше съездила к морю». И тут погубам пациентов пронесся шелест: «Доктор!» — и вошел усатый.

Он вошел и подкрепил первое впечатление, которое сложилось уНасти еще в ресторане. Доктор очень любил себя, очень. Осознание собственнойзначимости висело над его головой как нимб, а взгляд был покровительственный ичуть снисходительный. С первой же минуты он начал дарить себя пациентам. Он былвеликодушен и разговаривал голосом доброго барина. Он заставлял их закрыватьглаза и воображать цвета, запахи и звуки. Под его неусыпным руководством онизаучивали мантры, вертели головами, топали ногами и впадали в прострацию. Вконце занятия Настя зевала во весь рот.

Она специально задержалась в комнате, высыпав на полсодержимое сумочки. Ей хотелось как следует осмотреться в святилище Ясюкевича.«Эдак я вообще ничего не узнаю, — раздраженно подумала она. — Утекутмои денежки, словно вода в песок».

— Простите, а где у вас туалет? — спросила она уСнегурочки, не придумав ничего более оригинального.

Группа уже выкатилась за райские врата и сползала полестнице.

— Вон там, — как всегда приветливо ответилабелоснежная девушка.

После туалета Насте ничего не оставалось делать, какпокинуть помещение. «Топоту» она оставила на платной стоянке в десяти минутахходьбы от центра «АЛЕЯК» и теперь пыталась сориентироваться, как быстрее до неедобраться. Тут из дверей позади нее выплыл Ясюкевич. Он именно выплыл, какплывет по воздуху некое диво, которому по-детски радуется толпа.