Читать книгу - "Секс, ложь и фото - Светлана Алешина"

Впрочем, ей было наплевать и на Станислава Сергеевича, и на своих дотошно исполнительных адвокатов.

— Ничего не понимаю! — изумленно глядел на Белкину молодой человек.

— А что, отец не звонил?

— Звонил, — ответила вместо Никиты секретарша, — вас спрашивал, — многозначительно посмотрела она на Белкину.

— А тебя никто не спрашивает! Никита, немедленно уволь эту крысу!

Секретарша возвела глаза вверх, как бы призывая бога в свидетели того, что ей приходится выносить, и направила на Никиту насмешливый взгляд, по которому можно было догадаться о неизменном согласии между ними.

Белкина перехватила этот заговорщический взгляд и, подозрительно зыркнув на Никиту, дала выход своему возмущению:

— У вас что тут, заговор?!

— Тетя, тетя, — не слишком искренне рассмеявшись, укоризненно покачал головой Никита, — что на вас сегодня нашло? Где ключи?

Белкина с презрительной гримасой передала ему ключи.

— Я тебе тысячу раз говорила, не называй меня так! Я этого не люблю! — жеманно выпятила она губы.

— Извини, — виновато улыбнулся Никита, открывая дверь кабинета Аркадия Сергеевича.

— Так ты с отцом не разговаривал? — сверкнуло в глазах Людмилы Николаевны запоздалое удивление.

— Я только недавно подъехал. Мы с Александром Георгиевичем были на заводе, — извиняющимся тоном промямлил племянник. — Проходите.

Он первым шагнул за порог, мы последовали за ним. Кабинет был обставлен в избитом офисном стиле: модные кресла, черные столы, стеллажи, изобилие настольных ламп, на окнах — вертикальные жалюзи.

— Как в казарме! — пренебрежительно заметила Белкина, — слава богу, догадался ковер постелить.

Она разочарованно вздохнула и опустилась в неудобное офисное кресло.

— Ах, — опомнилась она, — я вас не представила! Знакомься, Ник, это мисс Бойкова из газеты «Свидетель». Ты, кажется, сам расхваливал мне этот листок. Помнишь?

Никита с улыбкой кивнул. Он уже минут десять украдкой кидал на меня сосредоточенные взгляды.

— А это мой племянник, молодой гений-предприниматель Белкин Никита Станиславович, — напыщенно представила она молодого человека, лицо которого при этих словах смущенно просияло.

— Очень приятно, — солгала я.

— И мне тоже, — радушно отозвался Никита, — только я не совсем понимаю…

— Ох, — устало махнула рукой Людмила Николаевна, — это отдельная история.

Она грациозно поднялась с кресла и подошла к высокому шкафу. Племянник кинулся помогать ей. Он с услужливым смирением принял из ее рук песцовое манто и, распахнув шкаф, повесил его на плечики. Потом поспешил ко мне.

— Спасибо, вы очень любезны, — поблагодарила я этого исполнительного и молодого человека, когда он проделал с моей шубкой то же самое, что и с манто Белкиной.

— Никитушка, — с барственной «теплотой» обратилась к нему Людмила Николаевна, — нельзя ли нам чего-нибудь пожевать организовать?

— Конечно, можно! — оживился он, словно радовался лишней возможности услужить капризной тетке. — Десерт или что-нибудь поосновательнее? — со слащаво преданной улыбкой уточнил он.

— Ты что, Оля, будешь? — демонстрируя фамильярное доброжелательство, обратилась она ко мне.

Я поймала на себе крайне заинтересованный взор Никиты. Наверное, ему очень хотелось узнать, как это постороннему человеку, то есть мне, удалось заслужить расположение его взбалмошной и вредной тетки.

— Кофе, если можно, — скромно ответила я, не зная, вызовет ли моя неприхотливость нарекание или одобрение.

— Вот еще! — усмехнулась Белкина. — После всего этого нам надо основательно подзаправиться!

Она лукаво взглянула на меня, чем привела своего племянника в состояние ревнивого замешательства. Часто заморгав, он снова уставился на меня, как бы спрашивая о причине столь показательно теплого отношения Белкиной к малознакомой журналистке.

— Давай-ка вот что, — на секунду задумалась Людмила Николаевна, явно довольная тем, что теперь уже она «правит бал», — салатик какой-нибудь, антрекот или еще что-нибудь мясное, потом сладкое, ну, это на твое усмотрение, — весело подмигнула она Никите, — кофе, соку тоже можно и… винца какого-нибудь хорошего.

Никита с готовностью кивнул головой и хотел, как я поняла, из дипломатических соображений сделать заказ секретарше в приемной, дабы не злить Белкину, но она, догадавшись о готовящихся маневрах, остановила племянника и строго взглянула на него.

— Ты сюда зови эту фаворитку, пусть прочувствует, кто здесь заказывает музыку.

Племянник кисло улыбнулся перспективе потрафить своей обуреваемой мелким тщеславием тетке и направился к двери. Вскоре на пороге появилась блондинка в розовом. Никита распорядился насчет обеда, Белкина надменно приказала выбрать в кафе самое лучшее, и пышнотелая девица, оказавшаяся столь спасительно флегматичной для нее самой, вышла из кабинета, ничем не показав своего раздражения или неудовольствия.

— Ну и толстокожая! — хихикнула Белкина.

— Тетя… — начал было Никита, но тут же осекся, хотя было поздно.

— Сколько раз я тебе говорила! — вытаращила она на него глаза.

— Люда, — торопливо поправился он, — я сгораю от любопытства…

— А-а, — удовлетворенно протянула Люда и принялась, смакуя и поигрывая плечами, рассказывать об инциденте со взрывом машины.

Чем больше Никита слушал, тем больше бледнел. По окончании красочного повествования он даже закусил губу.

— Такая малость, — кокетливо закончила рассказ Людмила Николаевна, — я чуть не погибла.

Ее небрежный тон призван был явить силу духа и обаятельно ироничное отношение к жизни.

— Какой кошмар! — к удовольствию Белкиной воскликнул Никита, выслушав эту драматическую историю.

— И вот я, то есть мы, приходим сюда, можно сказать, с передовой, а эта бесстыжая девка начинает меня допрашивать! Кто ее принял на работу? — резко спросила Белкина, — раньше у вас тут такая маленькая черненькая, как ее… Катя, кажется… сидела. А теперь эта корова. Да ее только доить. В-о-о титьки-то!

Белкина округлила перед грудью руки и прыснула со смеху.

— Аркашка, что ли, эту телку принимал? — с высокомерным пренебрежением поинтересовалась она.

— Да нет, — застенчиво улыбнулся Никита, — это Марусев ее нашел. Она ничего, способная…

— К чему? По саунам ездить да в постели с ним кувыркаться? — рассвирепела Белкина.

Никита неловко улыбнулся и потупил взор, словно ему было неудобно передо мной за такое развязное проявление ревности со стороны его тетки. Белкина поймала его стыдливый взгляд, в котором угадывались сострадание и насмешка, и громко сказала: