Читать книгу - "Китайская петля - Вячеслав Антонов"

— Нет.

Они ехали конь-о-конь по едва видимой дороге, которая выглядела как две параллельные тропы, — в степи путники обычно ездят парами, неторопливо беседуя на ходу. В студенческие годы, завербовавшись рабочим в геологическую экспедицию, в якутской степи Андрей видел остатки таких дорог. В экспедиции он и познакомился с Виктором, отцом Татьяны.

— Не будешь устраивать «той»? Почему? — переспросил он Кистима.

— На что? — пожал тот плечами. — Денег нет, баранов нет. Надо быстрей домой ехать.

— Почему быстрей?

«Быстрей?» Андрей (точнее, Наблюдатель в нем) выделил решение Кистима быстрей возвратиться к родителям. Это важно, но почему важно, он еще не знал. Фактор времени вообще ключевой в этой операции, собственно, она вся завязана на время.

— Ты знаешь, китайский господин собирается плыть на Кзыл-Яр-Тура… — для пробы сообщил Андрей.

— Говори «Красный Яр», я понимаю. А зачем?

— Чаем торговать, — с ходу ответил Андрей, — да он хотел и к вам заехать, соболей прикупить. Может, травы своей сторгует. Сказать ему, где вы живете?

— Йок, нет соболя, русский все на ясак забрал. В Москву соболь поехал. И приезжать не надо — скоро уйдем оттуда.

«Вот оно как!»

— К русским, под Красный Яр? Ты говорил об этом зимой.

— Сюда, в Хоорай.

— В степь? Вы ж охотники, в тайге живете.

— Зачем в степь, в тайгу и перейдем. Хан место дал на Сисиме.

— «Так… насколько я знаю родное отечество, добром это не кончится. Целое племя налогоплательщиков собралось, можно сказать, слиться в оффшор. Стало быть, жди» маски-шоу»с автоматами. Детали в зависимости от места и времени, но суть-то всегда одна «.

— А жену как — к своим повезешь?

— Сама хочет, — пожал плечами Кистим. — А вот ханьцам не надо туда ехать.

— Думаешь, за вами казаки пойдут, на Сисим? Так ведь ханьцы прямо в Красный Яр поплывут, на ярмарку.

Кистим помялся, кусая губы.

— Знаешь, я не верю тебе, Адерей. Ты говоришь, что не урус, а сам уруса не убил, шерти не дал. Но ханьцу я верю — он нам не враг. Увидишь, скажи ему — не надо на Красный Яр ехать, плохо там будет.

» Похоже, тут не налоговая проверка, а, можно сказать, война на носу! И как всегда, главный вопрос — «Когда?»«.

— Когда?

— Что когда?

— Когда будет плохо?

— Зачем тебе знать? — подозрительно глянул Кистим.

— Так ведь и мне туда плыть, с ханьцами-то.

— Зачем тебе плыть? Живи в Хоорае, здесь лучше. Урусы сами» в кыргызы» уходят из-под Красного Яра, из-под Томского острога. Поживешь здесь, потом поедешь в Хань с послом, так и домой вернешься — если правду говоришь, что ты не урус.

— Почему русские уходят?

— Под московским царем плохо жить, тяжко. Казаков все время плеткой бьют. Ясашных бьют, крестьян бьют. Плохо.

«Да что за страна такая — какой век ни возьми, все бьют?»

Оба замолкли и молча поехали дальше. Каждый думал о своем, слушая негромкий стук копыт по мягкой степной дороге.

По ночному Енисею спускалась узкая лодка-долбленка. Сидящий на корме широкоплечий мужчина, приноровившись к неустойчивой посудине, мерно и неутомимо работал веслами. На носу, опершись спиной о кожаный мешок с чаем, устроился пожилой китаец. С досадой цокнув языком на темное беззвездное небо, он достал из кожаного тючка небольшую масляную лампу и какие-то свитки. Выбив огонь, он вздул лампу, опустив ее на дно лодки, чтобы прикрыть свет бортами, и развернул узкий длинный шелк, всматриваясь в столбцы изящных иероглифов, нанесенных сбоку от чертежа. Чертеж изображал множество концентрических кругов, на которых располагались Крыса, Обезьяна, Петух, Змея и еще восемь гороскопических зверей.

— Что говорят звезды, Ши-фу? — спросил мужчина за веслами.

— Что близок наш срок. Говорят они и про русского варвара.

— Что именно?

— Темны его числа.

Чен помолчал некоторое время, ровно и сильно работая веслами.

— Чего вы с ним возитесь, давно хочу спросить?

— Надо. Не говорил ли он тебе про Птицу?

— Делать мне нечего, как слушать его варварские бредни. А что за птица?

— Знаешь, один арабский поэт написал:

Нет жаждущих приюта под тенью совы,

Хотя бы и не было на свете птицы Хумай…

— Арабы тоже варвары.

Он по-прежнему ровно греб, чуть ослабляя нажим при спуске и с силой вгоняя долбленку на плавные подъемы волн.

— Так и думай, Чен, — тихо сказал Мастер, — думай проще — иначе не сможешь ответить ни на один вопрос. А потом почувствуешь, что устал.

— Бросьте, Ши-фу! Вы великий Мастер! Ученики умереть готовы, лишь пальцем шевельните.

— Или убить? «Мандарин, которого убивают за пять тысяч ли, лишь шевельнув пальцем, — убийство ли это?» Но что я скажу, когда увижу их ТАМ — всех, кто убивал и умер по моему приказу.

Пожилой китаец, ссутулившись, принялся сворачивать свитки.

— А что вы скажете тем, кого отказались взять в ученики? Разве тем самым вы избавили их от смерти? — возразил Чен.

— Нет, конечно… Сменить тебя? Если нет, я посплю — утром с ханом говорить, голова нужна свежая.

— Спите, Ши-фу. По течению грести нетрудно.

— Хоть ты и не любитель думать, но раскинь-ка мозгами, пока гребешь — чем будем в Красноярске заниматься? Кормить нас никто не будет.

— Да нет, о деньгах я люблю думать. Вы говорили, мы на ярмарку плывем? Э-э-э… — оторвавшись от весел, Чен сморщил лоб и поскреб в затылке, производя какие-то вычисления.

Но Мастер его не слушал — он уснул.