Читать книгу - "Мальтийский крест Павла Первого - Наталья Николаевна Александрова"

Но он тут же отбросил эту мысль.

Подвергнуть опасности любимую женщину — это недостойно рыцаря, каким он себя считал.

Нет, он вернется в свои покои и встретит заговорщиков лицом к лицу! Тем более что тот человек обещал ему свою защиту, если он сбережет его подарок…

И тут же в его голове снова зазвучал голос того человека:

— Не беспокойся: возьми этот крест с собой, и он защитит тебя от всякого зла.

Император прошептал слова благодарности, пожелал Лопухиной доброй ночи и поднялся в свои покои.

Лопухина проводила государя до лестницы, перекрестила его напоследок.

Оставшись одна, она закусила губу от любопытства.

Что же Павел прячет в ее туалетном столике?

Покинув покои фаворитки, император удалился в свою спальню, но не лег в постель, а сел в глубокое кресло и поставил ларец с реликвией на колени, приготовившись бодрствовать до самого утра.

Правда, в третьем часу ночи сон ненадолго сморил его, и он даже видел какой-то странный сон. Ему снилось, будто вокруг него столпились придворные, они о чем-то громко говорят и показывают ему красивую золотую табакерку.

Павел тут же проснулся и подумал, что бы мог значить такой сон. К чему снятся табакерки? Нужно будет спросить у Зубова, он хорошо умеет разгадывать сны!

Павел снова задремал, и сквозь сон слышал какие-то шаги и приглушенные разговоры. Потом все стихло, а когда он уже окончательно проснулся, в окно спальни заглядывало блеклое петербургское утро.

Услышав, что государь изволил проснуться, к нему вошел верный камердинер Федотов, пожелал доброго утра и подал умываться.

— А что за шум был ночью? — спросил его император во время бритья.

— Шум? — переспросил камердинер.

Хитрая бестия, он прикидывался тугоухим, когда не желал отвечать государю.

— Да, шум! И отвечай мне честно, я ведь шуток не терплю, ты меня знаешь!

— Ох, знаю, ваше императорское…

— Так что за шум?

— Насчет шума не знаю, а только одного караульного гвардейца нашли в беспамятстве.

Андрей Муравьев снял трубку городского телефона, набрал номер криминалистической лаборатории. В трубке раздался недовольный, медлительный голос:

— Ставриди слуушает!

— Шурик, привет! Это Муравьев. Ну, что там с теми образцами крови, которые я тебе послал?

— Ах, с теми! С куклы убиенного императора? — хмыкнул Шурик. — Ну, я как раз хотел тебе звонить. Обследование закончено, могу выслать тебе результат… только мне еще нужно допечатать две срочные экспертизы, так что раньше завтрашнего дня не жди.

— Завтра? Это слишком долго.

— Быстрее никак.

— Но скажи хотя бы — это кровь одного человека?

— Однозначно нет. Там кровь двух разных людей. Один образец — второй группы, резус-фактор положительный, второй образец — четвертой группы, отрицательный резус…

— Ага! — Муравьев оживился. — Значит, второй образец крови принадлежит, скорее всего, убийце. Наверное, он случайно порезался тем же орудием…

— Ну, я бы не стал однозначно утверждать, мало ли кто эту куклу трогал… Художник, из работяг кто-то мог порезаться. Я только могу сказать, что это два разных образца.

— Вот вечно ты норовишь у человека надежду отнять! Ну все равно, спасибо тебе большое!

Муравьев хотел уже повесить трубку, когда криминалист неторопливо протянул:

— А больше тебя ничего не интересует?

— Это ты о чем? — Муравьев насторожился.

— Это я о том, что второй образец крови имеет еще одну характерную особенность. В нем имеются признаки редкой генетической болезни крови — гемофилии.

Муравьев молчал, и эксперт на всякий случай пояснил:

— Это болезнь, при которой понижен коэффициент коагуляции… проще говоря, кровь плохо сворачивается. Поэтому у больных очень часто случаются кровотечения, как наружные, так и внутренние, что особенно опасно для жизни…

— Да знаю я, что такое гемофилия!

— Знаешь? Молодец! Но тогда он мог и не порезаться, может, у него просто кровь пошла носом…

— Может быть. А вот ты мне скажи, насколько редко эта болезнь встречается?

— Ну это не совсем моя специальность, лучше тебе обратиться к гематологу, специалисту по крови…

— Ну хоть примерно.

— Примерно? Ну говорю же — редкая болезнь. Думаю, один человек на десять тысяч.

— Это выходит, что в нашем городе таких больных может быть человек пятьсот?

— Ну, где-то так… может, чуть больше или чуть меньше, точнее сказать не могу.

— Да, все равно слишком много… не будешь же всех проверять на предмет алиби и