Читать книгу - "Закон стаи - Сергей Романов"

— Пошли…

— Но, Миша, я собралась принять душ. Погоди четверть часа.

— Пошли, я сказал. Коньяк и омары не терпят отлагательства.

Ей пришлось подчиниться. Он посадил ее на диван, а сам занял кресло напротив.

— Этому знаменитому коньяку не меньше девяноста лет. — Пантов открыл бутылку. — И все это время он хранился в дубовых бочках. А перед тем как его разлить, в каждую бутылку добавляли по нескольку капель коньяка, которому вообще лет двести пятьдесят…

Эдита зябко поежилась — то ли от наготы, то ли от холода. Чтобы быстрее отогнать от себя неприятное чувство, быстро взяла фужер и, не дожидаясь, пока Пантов закончит речь, выпила его до дна. Коньяк оказался очень крепким.

— Милая! — Пантов от изумления поперхнулся. — Разве так пьют «Хенесси»!

Коньяк приятно ударил в голову. Эдита смущенно улыбнулась и, уже не стесняясь своей наготы, с иронией посмотрела на Пантова:

— Ну и как его пьют?

— Мелкими глотками, согревая в ладонях. Можно запить содовой.

Она потянулась за самым крупным омаром.

— Знаешь что, милый! Я человек русский и потому пью твой «Хенесси» так, как мне нравится. А другие пусть как хотят. Что мне до других! — Она с аппетитом жевала нежное мясо омара, лягушачьи лапки в тесте. — Налей мне еще. Гулять так гулять!

Поддавшись неожиданному задору подруги, Пантов снова наполнил ее фужер. Вторая порция залпом последовала за первой.

— Нечего сказать — хороший напиток!

— Вот за это я тебя люблю еще больше, дорогая…

Он выпил свой коньяк, пересел к ней, повалил на диван. «Экзотика кончилась, — подумала Эдита. — Пришла пора платить».

Пантов подпрыгивал, закатывал от блаженства глаза, по лицу струился пот. Эдита лежала не двигаясь и ожидала конца спектакля. «Ну же! Ну!» — кряхтел Пантов, требуя от нее помощи. Ей хотелось побыстрее сбежать в ванну, но она пересилила себя, закрыла глаза, обняла его за плечи.

— Любимый, — выдохнула Эдита, и в сознании возникло лицо Агейко. — Любимый, дорогой… Как я хочу тебя…

Через пару дней их пребывания в Париже у Эдиты сложилось впечатление, что Пантов все время куда-то спешил. Они поднялись на Эйфелеву башню, погуляли в Люксембургском саду, кавалерийским наскоком одолели «Мулен Руж», Нотр-Дам и музей мадам Пампадур. От Триумфальной арки прошли до самого Лувра, посетив несколько ресторанчиков на Елисейских полях, но в знаменитый музей Пантов покупать билеты отказался наотрез. Нет, в жадности его упрекнуть было нельзя. Наоборот, он бросал деньги на ветер — заказывал самые изысканные закуски и дорогие вина. От одного исторического места к другому они, как правило, добирались только на такси, да и на телефонные переговоры с Россией он тратил кучу денег.

— Миша, куда мы все время спешим? — поинтересовалась Эдита, когда они, измотанные и усталые, вернулись в гостиницу поздним вечером.

— В Ниццу, — ответил он и поцеловал ее в шею. — Завтра утром берем в прокате машину и едем в Ниццу.

— Но мы и Париж-то толком не посмотрели! Здесь столько музеев, дворцов…

— В следующий раз. Кстати, Ницца — второй город после Парижа по количеству музеев. Конечно, музеи Матисса, Марка Шагала и изящных искусств Лувр не заменят, но, уверяю, ты останешься довольна.

— Боже мой, как я устала! Завтра с удовольствием целый день просидела бы на монмартрском холме, а придется ехать черт знает куда!

— Я тебя уверяю, что ты останешься довольна путешествием. А сейчас пойдем в ванну.

— Вместе?

— Что, не поместимся? Это же не ванна, а целый бассейн!

Ей не хотелось в этот вечер заниматься любовью, но она уступила Пантову: сбросила всю одежду в комнате и покорно отправилась в мини-бассейн. Только бы он ничего от нее не требовал! Хватит того, что она безропотно исполняла желания своего любовника, но брать какую бы то ни было инициативу на себя… Пантов был неутомим. Откуда только у него силы брались! Правда, после того, как все закончилось, и она, закрыв глаза, отдыхала в горячей воде, ей показалось, что Пантов остался недоволен.

Раскинув руки по краям огромной джакузи, он молча дымил сигарой.

— Ты обижаешься на меня, милый? — она постаралась быть нежной, внимательной. — Но я и вправду очень устала…

— Скажи, — не вынимая сигары изо рта, спросил Пантов, — тебе приятнее было заниматься любовью с этим самым… как его? Журналистом?

— С чего ты взял, Михаил?

— Я давно заметил, что ты возбуждаешься только тогда, когда закрываешь глаза. Ты вместо меня представляешь его? С открытыми глазами ты равнодушна ко всем моим ласкам…

Это было правдой. Эдита почувствовала, как слегка покраснела, хотя горячая вода, распарившая лицо и тело молодой женщины, помогла скрыть явную улику. Отводя глаза от пристального взгляда Пантова, она попыталась разыграть негодование.

— Зачем ты меня обижаешь? Ведь я же поехала с тобой.

Пантов, казалось, не заметил ее возмущения. Щелчком отправил окурок сигары в мусорную корзину, придвинулся ближе и обхватил руками ее колени.

— Ты его любила?

Она всегда ожидала этого разговора. И давно решила, что когда он возникнет, она не станет лукавить и уходить от прямых вопросов.

— Мне кажется, да.

— А сейчас?

— Я не знаю. — Она попыталась хоть немного оправдаться за свою откровенность. — Мы так долго делили между собой и радости, и невзгоды… Иногда я бываю очень благодарна ему за то, что он вернул меня к жизни. Ведь мой первый брак закончился полным крахом. Отец Фильки оказался проходимцем чистой воды, и мне было стыдно даже нос высунуть из дома.

Пантов такой чистосердечности, признаться, не ожидал и не нашел ничего лучшего, как спросить:

— А разве журналист — не проходимец? Я слышал, что его турнули из органов за взяточничество…

— Это неправда! — глаза Эдиты полыхнули гневом. — Юрку просто подставили. Мы с отцом в курсе всех этих дел.

— Кто подставил? — не скрывая злорадства, спросил Пантов.

— Торговцы фальсифицированной водкой. Агейко тогда возглавлял отдел по борьбе с экономическими преступлениями в области. Взяли с поличным одного подпольного дельца, у которого конфисковали несколько контейнеров с поддельной водкой. И ему решили отомстить. Кто-то вскрыл его машину, подбросил в бардачок сверток с внушительной суммой и сразу сообщил высокому начальству. Когда Юрка возвращался домой, его остановили, сделали досмотр автомобиля и обнаружили злополучный пакет. Расчет был тонкий. Но махинаторы просчитались! Они-то думали, что Агейко заглянет в бардачок, поинтересуется содержимым неизвестного свертка и оставит на нем отпечатки пальцев. Тогда бы ему не миновать камеры.

— А Пинкертон не взял деньги в руки?