Читать книгу - "Таблетки от жадности - Светлана Алешина"

– Тесные? – Раиса Александровна смотрела на меня недоверчиво. – Что вы хотите этим сказать?

– Как так получилось, что о вашем сердечном приступе в пятницу вечером первым узнал именно Константин Георгиевич?

– Ну как, что за дурацкий вопрос? – Раиса Александровна возмущенно пожала плечами. – Он же был рядом со мной в этот момент, как же он мог про это не узнать?

– Константин Георгиевич?! – воскликнула я совершенно ошалело. – То есть как это он был рядом с вами?

– Очень даже запросто, – отвечала мама Верейского невозмутимо. – Он же мне и принес весть о гибели Димки. Подготовил меня, тактично так все рассказал. Если бы не он, я бы концы отдала, это уж определенно.

У меня было такое ощущение, что еще немного, и я сойду с ума.

– Подождите, подождите, – проговорила я, изо всех сил пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Ребята рядом со мной на диване даже смотрели на меня удивленно. – Итак, вы говорите, что во время вашего сердечного приступа Маслин был рядом с вами, так?

– Разумеется! А где ж ему еще быть?

– И сердечный приступ у вас произошел именно вследствие известия о гибели сына, верно?

– Ну да, конечно. Я что-то вас не пойму.

– Скажите, – продолжала я настойчиво, – а до этого с вами в тот день был еще один приступ?

– В тот же день? Да что вы! – Раиса Александровна покачала головой. – Два приступа в один день, шутка ли! Так бы я концы отдала, и никакая «Скорая» мне не помогла бы.

Я устало вздохнула и стала рассеянно смотреть в окно. В словах Раисы Александровны содержались такие кардинальные противоречия с тем, что я сама видела и слышала, что я не знала, что и думать.

– Скажите, Раиса Александровна, – решилась я, сама не зная зачем, задать еще и этот вопрос. – А в ту скорбную для вас пятницу ваш сын вам звонил? Я хочу сказать, в первой половине дня, до его прихода в тот злополучный ресторан?

– Да, конечно, звонил. Он мне обязательно несколько раз на дню позвонит, чтобы узнать, все ли со мной в порядке.

– Если не секрет, о чем вы разговаривали?

– Ну, о чем… – мама Верейского задумалась. – Ни о чем особенном мы не разговаривали. Спросил, как мое самочувствие, я сказала, нормально. Вот и все.

– И больше ничего?

– Ну да, – подтвердила Раиса Александровна. – Хотя нет, постойте! – воскликнула она, вдруг что-то припомнив. – Он рассказывал, что у них там банкет намечается.

– В ресторане? – спросил Валера Гурьев.

– Да нет, не в ресторане – на работе.

– На работе банкет? – Валера посмотрел на мать Верейского очень недоверчиво.

– Ну, не банкет, чаепитие, – поправилась она. – Это Димка так иронически называл: банкет. А Константин Георгиевич меня уверял, что никакого алкоголя, ничего. Просто чай, торт, ну какие-нибудь там пирожные.

– И часто у них такое происходило? – спросил Валера Гурьев ехидно.

Я снова наступила Валере на ногу, прося его таким образом помалкивать и не оскорблять своим цинизмом мать погибшего врача, но, похоже, это было бесполезно.

– Время от времени, – ответила Раиса Александровна. – Понимаете, Димке нельзя было масляное, жирное, а на этих чаепитиях постоянно что-нибудь что-то в этом роде есть приходилось. Вот он и злился, говорил, в гроб меня сведут этими банкетами да чаепитиями.

При слове «гроб» губы Раисы Александровны снова начали складываться в страдальческую гримасу, но она изо всех сил крепилась, стараясь не разрыдаться.

– А Константин Георгиевич знал, что Дмитрию Сергеевичу надо соблюдать диету? – спросила я.

– Конечно, – мама Верейского кивнула. – Он про Димку почти все знал, я ему рассказывала.

– И тем не менее заставлял его принимать участие в таких чаепитиях?

– Ну так ведь это для дела надо было, – мать Верейского несколько смутилась. – Меня так Константин Георгиевич уверял. И потом, он же Димку лекарствами снабжал, дорогими, импортными.

– Вот как? – воскликнула я. – И Дмитрий Сергеевич их принимал?

– Разумеется! Я же говорю, он Константину Георгиевичу многим был обязан. А тот почему-то на него взъелся, и все. Кстати, в ту пятницу Константин Георгиевич ему новое средство дал, говорит, попробуй, это еще лучше прежнего. Старое средство Димке уже не помогало.

– Он вам это накануне дома рассказал?

– Нет, – ответила мама Верейского. – Он мне это по телефону рассказал, тогда же, в пятницу. Накануне он спал очень плохо, все на желудок жаловался, говорил, таблетки этого проклятого Маслина на него больше не действуют. А в пятницу позвонил, говорит, не беспокойся, Константин Георгиевич нашел для меня новое сильнодействующее средство.

– Это такие большие таблетки в красной глазурованной оболочке? – спросила я.

– Ну да, – подтвердила Раиса Александровна. – Вы их тоже принимаете, да?

– Нет, слава богу, – возразила я. – А Дмитрий Сергеевич говорил, как эти таблетки ему помогают?

– Нет, ничего не говорил, – ответила Раиса Александровна со вздохом. – Он мне про эти таблетки рассказал, когда последний раз звонил, это был наш… последний разговор с ним.

Мама санитарного врача на минуту отвернулась к окну. Поэтому я подождала немного, прежде чем задать следующий вопрос.

– А где они сейчас, эти таблетки? Взглянуть на них можно?

– А у меня их нет, – ответила мама Верейского, наивно улыбнувшись. – Константин Георгиевич забрал их у меня, сказал, замечательное лекарство, они очень нужны ему самому.

Я нервно вздохнув, заерзала на диване.

– Когда забрал?

– Еще в субботу. Как Димку из морга привезли, тогда же и вещи его передали, и эту коробочку с таблетками в том числе. А Константин Георгиевич как ее увидел, говорит, отдайте мне ее, пожалуйста, я одному своему другу их подарю, тоже расстройствами желудка страдает.

Тут я не выдержала, вскочила с дивана, стала нервно рыться в своей сумочке, искать там записную книжку. Слишком много наговорила мама Верейского, чтобы ее можно было дальше спокойно слушать. Я вытащила визитную карточку Маслина, глянула на номер телефона, потом решила, что нет, в присутствии матери погибшего врача звонить ему будет неуместно.

– Спасибо вам огромное, Раиса Александровна, за то, что вы нам сообщили, – сказала я, торопливо направляясь в прихожую. Ребята молча следовали за мной. – Поверьте, вы нам очень, очень помогли!

– Да ну, не за что! – грустно улыбнулась она, с сожалением наблюдая, как мы собираемся уходить. – Заходите еще, когда найдете время. Мне одной сейчас очень плохо, скучно, одиноко.