Читать книгу - "Аферистка - Кристина Грэн"

Рыжая бросила на своего шефа торжествующий взгляд, и я поняла, что авторство этого лозунга принадлежит ей. Если фирма в конце концов получит заказ на проведение предвыборной кампании, она непременно потребует прибавки к жалованью. Бедняга и не подозревает, насколько далеки от реальности ее мечты. Мне стало жаль ее, однако обычно мне удается держать свое сострадание в рамках разумного.

Я отказалась от предложения пообедать с Клейном и поехала на вокзал, чтобы поездом вернуться в Бонн. В вагоне сидели деловые люди с кейсами, мобильными телефонами и диктофонами. От их костюмов салон казался серым. Здесь царила атмосфера солидности и значительности. Я давно уже заметила, что прохожие на улицах и люди в замкнутом пространстве избегают смотреть друг другу в глаза. Прямой взгляд или улыбка смущали моих соседей по вагону, некоторые сразу же смотрели на свою ширинку, полагая, наверное, что она расстегнута. Другие отворачивались к окну или начинали озабоченно листать деловые бумаги.

Я была слишком строго одета и не походила на шлюху. Пассажиры, наверное, терялись в догадках: кто я? Слабоумная, которая не может контролировать свои эмоции и постоянно ухмыляется? Германия — серьезная страна, в которой поезда ходят точно по расписанию, а пассажиры сидят, удобно устроившись в мягких креслах, обтянутых защитными чехлами. Проводники здесь не только проверяют билеты, но и приносят кофе по просьбе пассажиров. Правда, они воспринимают подобные просьбы как оскорбление, считая, что их превратили в официантов. Однако, несмотря на это, проводники вынуждены ходить по узким проходам между креслами с тяжелыми подносами и разносить пассажирам чашки с кофе.

Если Клара права и революция действительно состоится, то начнут ее проводники и официанты. Они будут бросать в клиентов и пассажиров тарелки и чашки до тех пор, пока не рухнет все здание общественного устройства. Я, со своей стороны, знала, что, как только разразится революция, первым делом нужно будет поставить к стенке всех мужчин в коричневой обуви, затем тех, кто носит золотые цепочки, а под конец всех пассажиров с мобильными телефонами и кейсами.

— Алло, алло, — слышалось со всех сторон, поскольку телефонная связь то и дело прерывалась.

Да, я забыла внести в список подлежащих расстрелу тех, кто носит галстуки в желтую крапинку, а также всех мужчин в клетчатых носках. И наконец, смертной казни должны подвергнуться сами проводники, поскольку революция, как известно, пожирает своих детей. В вагоне ехали всего лишь три женщины: пожилая дама, разгадывавшая кроссворды, молоденькая девушка, которая всю дорогу спала, и я.

Государство только тогда станет идеальным, когда человечество придет к мысли, что лучшая его часть — женщины. Сидевший напротив меня господин относился к тому типу мужчин, которые ходят в коричневой обуви. Он спал, и ему, наверное, снилось, что он сражается на ринге с двумя голыми бабами в боксерских перчатках. Он так блаженно улыбался, как улыбаются только дети и спящие люди. Когда мы подъехали к Бонну, начальник поезда по радио громко сообщил о прибытии на конечную станцию. Спящий господин испуганно вздрогнул и проснулся. По-видимому, ему показалось странным, что он все еще жив.

На перроне меня встречала Клара в облегающих брюках и длинном плаще, который она не застегнула на пуговицы, но и не сняла, несмотря на солнечный день. Лицо, как всегда, скрывали большие очки с темными стеклами. Из Кенигсвинтера Клара вернулась в Бонн целой и невредимой. Но мы с ней не разговаривали о том, что произошло в погребке после моего ухода.

Вокзалы являются тем местом, где сталкиваются враждебные элементы, представители разных слоев, классов, рас, поколений. Они соприкасаются друг с другом и строят баррикады из чемоданов и дорожных сумок. Клара очень ловко маневрировала в толпе и быстро продвигалась вперед, а я семенила за ней. Подойдя к стоянке такси, мы убедились, что свободных машин нет, и нам пришлось пешком идти в отель. На территории боннского вокзала было многолюдно. Клара была начеку и прижимала сумочку к груди. А я по дороге рассказывала ей о своем визите в Дюссельдорф.

Живя сначала в ГДР, а потом в доме Вондрашека, Клара никогда не встречала опасных нищих. Теперь в наших городах развелось много таких людей. На их лицах застыло выражение зависти, они мечтают иметь фирменные куртки и дорогую обувь. Коллективная жадность готова начать революцию в наших городах, где уже давно создан Интернационал Потребления. Состоятельные люди прячут глаза и стараются побыстрее укрыться в своих крепостях, где они чувствуют себя в относительной безопасности.

И все же опасения Клары, прижимавшей к груди сумочку, казались мне нелепыми. А она называла мою бесшабашность глупой. Я рассказала ей о Монако, крохотном государстве, где люди не стыдятся своего богатства. Там на бедность наложен запрет.

— Хочешь, переедем туда? Там ты сможешь изучать жизнь классового врага, не опасаясь за сохранность своей сумочки.

— Я не против. Но ты должна усовершенствовать свой французский.

— А тебе надо начать его изучение. От твоего русского нам нет никакой пользы, Клара. И вообще, знаешь, я хочу есть.

— Ты всегда хочешь есть. Я нашла прекрасный ресторан. Он расположен напротив здания суда. Что, полагаю, не помешает тебе пообедать со мной в этом уютном заведении. А почему ты не пообедала с Клейном?

— Потому что я люблю поесть, а притворство мешает мне насладиться пищей. Кроме того, это показалось мне излишним. Он и так смотрит мне в рот и верит каждому слову. Через два дня он привезет свои наработки в Бонн.

— Зачем ты рискуешь? Не лучше ли было бы тебе самой снова съездить в Дюссельдорф?

— Ты не понимаешь, Клара. Если бы я стремилась жить в безопасности и покое, то пошла бы работать продавщицей, буфетчицей или официанткой. Мной движет не только алчность. Сам процесс обмана и игры с жертвой доставляет мне удовольствие. Мне нравится водить мужчин за нос. Ведь это так просто! У меня есть все для того, чтобы одерживать над ними верх: талант, внешние данные и отсутствие моральных сомнений. У нас нет проблем. Только решения.

— Что за странная фраза!

— Лозунг, придуманный сотрудниками агентства «Креатикс». Он понравился тебе?

— Нет. Праздная похвальба. Глупость. Пустая бравада.

— В таком случае этот лозунг не способен помочь победить на выборах. Значит, мы с тобой делаем доброе дело: оберегаем почтенную партию от услуг таких никудышных рекламных агентств, как «Креатикс». Давай встретимся в холле гостиницы, я только переоденусь и спущусь туда. Сегодня я закажу обед из шести блюд. Мне хочется омаров с соевым соусом, свиного студня со свеклой и…

Клара нажала на кнопку лифта и сломала ноготь. В подобных мелочах ей всегда не везет. Досадные неприятности подстерегают ее повсюду.

— В конце концов ты или растолстеешь, Фелиция, или окажешься в тюрьме.

— Или куплю себе дом в Монако.

Мы вошли в лифт и поднялись на свой этаж.

Дела мои шли неплохо. Шкаф набит одеждой из кашемира и шелка, и я могла позволить себе выложить за трусики двести марок. Я живу в окружении дорогих вещей, этих приятных спутников жизни. Однажды, когда-нибудь, где-нибудь, я создам свой домашний очаг, и моя семья будет не такой, какой была семья Вондрашека и Беатрисы, а прочной и счастливой. И конечно, в ней не найдется места для Клары. Членом моей семьи станет какой-нибудь милый мужчина. Или собака. Я больше не буду лгать, или буду, но только в случае крайней необходимости. Найму повариху-китаянку, которая будет не только готовить еду, но и делать мне массаж. Высокая крепкая ограда защитит мой дом от алчности других.