Читать книгу - "Гонка - Клайв Касслер"

— Энди, покажи Даниэлле, что ты сделал с машиной ее отца.

Энди не заставил просить себя дважды, и Даниэлла вместе с ним обошла машину, охая и ахая, гладя пальцами поверхность крыльев.

— Много улучшений, — сказала она наконец. — Она по-прежнему проявляет норов, мистер Белл?

— Энди превратил ее в ягненка, — ответил Белл. — Она не раз меня спасала.

— Не знала, что вы умеете летать.

— Он все еще учится, — мрачно буркнул Энди.

— Ваш отец построил замечательную машину, — сказал Белл. — Она поразительно прочна. Вчера у меня был поврежден кронштейн, но остальные не подвели.

— Elastico! — сказала Даниэлла.

— Ваш отец был elastico? — осторожно поинтересовался Белл.

Ее большие глаза осветились счастливыми воспоминаниями.

— Как biglia. Индийский резиновый шар. Rimbalzare! Он подскакивает.

— Вас удивила его смерть?

— То, что он покончил с собой? Нет. Если слишком сильно натянуть banda и делать это много раз, она порвется. Человек ломается, когда очень много плохого. Но раньше он умел rimbalzare. Джозефина в этой гонке пилотирует monoplane Селера?

— Да.

— Как у нее дела?

— Отстала на целый день.

— Brava!

Даниэлла улыбнулась.

— Я с удивлением узнал, что в гонке участвует и другая машина Марко. Большой биплан с двумя моторами.

Даниэлла фыркнула.

— У кого, по-вашему, он его украл?

— У вашего отца?

— Нет. Марко скопировал биплан, который сконструировал один замечательный студент в Париже. Там он с этим студентом подружился. В «Высшей школе конструирования автомобилей и самолетов».

— Как зовут этого студента?

— Сикорский.

— Русский?

— Частично поляк.

— Вы его знаете?

— Мой отец читал лекции в этой школе. Мы знали всех.

— А Дмитрия Платова знаете?

— Нет.

— А ваш отец?

— Никогда не слыхала этого имени.

Белл обдумывал следующий вопрос. Что еще он может узнать о самоубийстве ее отца, что стоило бы боли, которую он ей причинит? Или нужно полагаться на то, что разузнает в Сан-Франциско Джеймс Дэшвуд? Удивил Белла Энди. Он подошел и прошептал, не разжимая губ:

— Хватит. Дайте ей отдохнуть.

— Даниэлла? — спросил Белл.

— Да, мистер Белл.

— Марко Селер убедил Джозефину, что он единственный конструктор ее аэроплана.

Она раздула ноздри, сверкнула глазами:

— Вор!

— Может, расскажите мне что-нибудь такое, чтобы я смог ее разубедить?

— А ей разве не все равно?

— Я чувствую беспокойство. Сомнения.

— Какое ей до этого дело?

— В основе ее души честность.

— Она очень честолюбива.

— Я не стал бы верить всему, что пишут в газетах. Конкуренты Престона Уайтвея только сейчас начали освещать гонку.

Даниэлла сердито указала на стену.

— Здесь я газет не вижу. Они говорят, что газеты мне мешают.

— Тогда откуда вы знаете, что Джозефина честолюбива?

— Марко сказал.

— Когда?

— Хвастал, когда я ударила его ножом. Сказал, что она честолюбива, но он еще честолюбивее.

— Еще честолюбивее? Джозефина хочет летать. А чего хочет он? Денег?

— Власти. Деньги не интересуют Марко. Он хотел бы стать принцем или королем. — Она мотнула головой и сердито рассмеялась. — Жабий король!

— Что в машине Джозефины несомненно плод трудов вашего отца, а не Марко Селера?

— А вам какое дело?

— Я лечу на машине, сконструированной вашим отцом. Я остро сознаю его гениальность и, может быть, его мечты. Не думаю, что все это должно быть у него украдено, особенно сейчас, когда он сам не в силах защищаться. Вы можете дать мне что-нибудь, что я использовал бы для его защиты?

Даниэлла закрыла глаза и наморщила лоб.

— Понимаю, — сказала она. — Дайте подумать… Понимаете, ваш monoplane, он построен позже. После того как Марко сделал копию. Марко как губка. Он помнит все, что видит, но у него нет своих идей. Поэтому в monoplane Марко нет усовершенствований, сделанных отцом позже, в вашем.

— Например? Что он усовершенствовал? Что изменил?

— Alettoni.

— Но они выглядят точно так же. Я сравнивал.

— Посмотрите снова, — сказала она. — Внимательней.

— На что?

— Cardine. Как это по-вашему? Шарнир. Точка опоры. Шарнирный крюк. Посмотрите, как alettoni прикрепляются в вашем аэроплане. Потом посмотрите, как у Джозефины.

Белл заметил странное выражение на лице Энди Мозера.

— В чем дело, Энди?

— Парни сегодня говорили, что крылья слишком легко закреплены. Слишком маленькие шкворни. Поэтому крыло и отпало.

Белл кивнул, напряженно размышляя.

— Спасибо, Даниэлла, — сказал он. Посещение оказалось плодотворным. — Нам пора. С вами хорошо обращаются?

— Лучше, grazie. И у меня теперь есть адвокат. — Она повернулась к Энди и ослепительно улыбнулась механику. — Спасибо, что навестил меня, Энди. — Она протянула руку. Энди схватил ее и пожал. Даниэлла перевела взгляд на Белла и сказала: — Энди, когда дама подает руку, лучше поцеловать ее, чем трясти.

Белл сказал:

— Энди, готовь машину к старту. Вернусь через минуту. — Он подождал, пока Энди не вышел за пределы слышимости. — Есть еще одно, о чем я хотел бы вас спросить, Даниэлла.

— О чем именно?

— Вы были влюблены в Марко Селера?

— В Марко? — Она рассмеялась. — Мистер Белл, вы шутите?

— Я с ним никогда не встречался.

— Я скорее полюблю морского ежа, чем Марко Селера. Вы понятия не имеете, какой это предатель. Он дышит ложью, как другие воздухом. Он готовит заговоры, строит планы, притворяется, крадет. Он truffatore.

— Что такое truffatore?

— Imbroglione.

— А что такое imbroglione?

— Impostore! Defraudatore!

— Мошенник, — сказал Белл.

— А кто такой мошенник?

— Тот, кто завоевывает доверие — и обманывает. Вор, притворяющийся другом.