Читать книгу - "Паломничество в Святую Землю Египетскую - Томаш Миркович"

Сейчас мы знаем, что по крайней мере в отношении Неру слухи не расходились с истиной: у будущего премьера Индии действительно был роман с женой Маунтбеттена. Что же касается Ганди, то он еще до войны начал жить вместе с козой и брал ее с собой во все путешествия; но спал он не с ней, а с девочками-подростками.

Ничего безнравственного в этом он не видел: по его словам, плотских сношений с ними не было, и делил он постель с юными обнаженными девушками лишь затем, чтобы проверить силу данного много лет назад обета чистоты «брахмачарья». Последователи Ганди вообще-то придают основное значение двум принципам, которые он проповедовал: это «ахимса» – она требует не причинять вреда никакому живому существу, и «сатьяграха» – сила истины и любви, которая выражается в соблюдении ненасилия. Но для самого Ганди не менее важен был обет чистоты.

Никто не знает, почему на пороге своего семидесятилетия он решил вдруг проверить свою силу воли. Раньше он никогда так не делал, хотя спать с женой перестал лет уже за тридцать или сорок до того. Некоторые подозревали у него старческий маразм: примерно в то же время он начал требовать по пять рупий за подпись, ткать себе одежду и жить с козой, которую дважды в день собственноручно доил.

Более того, он брал козу с собой, даже когда ездил в Англию, и она жила с ним в апартаментах роскошного отеля «Клэридж». Ел он мало, но каждое блюдо для него надо было готовить отдельно, так что его английские друзья, которые платили за все – в том числе за ковры, на которые коза напускала лужи, – временами ворчали, что Ганди сам не знает, во что обходится содержать его в бедности. От них требовалось также приводить ему на ночь юных девушек.

Хотя сотни лет назад индусы написали «Камасутру» и другие трактаты об искусстве любви, а в Кхаджурахо и Бхубанеш-варе воздвигли великолепные храмы со скульптурными изображениями тел, сплетенных в любовных объятиях, в наши дни это одна из самых ханжеских наций на свете. И все равно индусские семьи, живущие в Англии, без колебаний соглашались отпускать своих дочерей на ночь в постель к Ганди. Считалось даже, что от этого на девушку нисходит особое сияние.

Видя, как каждый вечер очередная юная индуска исчезает в спальне старика, служащие отеля прозвали его Randy Gandhi;[21]они не знали, что девушки были невинны – он велел приводить к себе только таких.

В один прекрасный день Ганди пожелал, чтобы на следующую ночь ему доставили юную англичанку. Хотя во многих английских семьях Ганди пользовался не меньшим уважением, чем среди индусов, его друзья были в шоке; они не представляли себе, как объяснить своим знакомым, что в знак почтения к великому человеку те должны прислать к нему свою дочь-подростка и позволить, чтобы она спала обнаженная с человеком, который годится ей в деды.

Расспрашивать юных индусок, которые поутру покидали его апартаменты, друзья стеснялись, а поэтому не знали, проверял Ганди их девственность или нет. Предполагали все же, что проверял: ведь окажись девушка, идущая с ним в постель, не девственна, то поутру она могла бы поднять крик, что он все же овладел ею, и тогда ему пришлось бы на ней жениться. Разумеется, нельзя было исключить и такой вариант: Ганди, уверенный, что ни одна девушка не захочет себе в мужья дряхлого старика, возможно, ничего не проверял или вообще кувыркался с ними со всеми как кролик, не боясь, что они пожалуются родителям.

Друзья Ганди долго размышляли об этом в своем кругу, но так и не отважились предложить ни одной приличной английской семье, чтобы те отпустили к нему дочку на ночь. В конце концов было решено привести к нему проститутку.

Нелегкую роль посредника взял на себя один либеральный английский политик; кто именно – этого Абиб моему собеседнику не открыл. Он называл его Джоном Брауном; с твоего позволения я тоже буду так его называть.

Итак, Джон Браун велел водителю отвезти себя в Вест-Энд и около часа кружил по окрестностям, пока не приглядел наконец подходящую девочку. Она не призналась, сколько ей лет, но была маленькой, стройной. и выглядела самое большее на шестнадцать. Звали ее Бетси.

Поначалу ей было страшновато садиться с Брауном в машину – обычно она приводила клиентов в ближайшую гостиницу; но вид элегантного «роллс-ройса» и обещание двадцати фунтов – немаленькой суммы по тем временам – за одну ночь с милым и совсем не страшным старичком быстро сломили ее сопротивление. Для начала Браун отвез ее в универмаг «Харродс». Заведя ошеломленную шикарной обстановкой шлюшку в отдел готового платья, он купил ей белую блузку, серый свитерок, темно-синюю плиссированную юбочку, скромное белье, гольфы и добротные полуботинки на низком каблуке, а заодно тапочки и ночную рубашку; затем велел ей отправляться в туалет – переодеться, смыть макияж и заплести волосы в косичку. Когда она вернулась, Браун глазам своим не поверил. Из крикливо раскрашенной уличной девки с огромным декольте Бетси превратилась в обычную девочку-подростка, ничем не отличающуюся от юных дочерей его богатых и титулованных друзей.

Они сели в «роллс-ройс» и двинулись к отелю «Клэридж». Тут Брауна ожидала самая трудная задача. Как объяснить девушке, чего будет ожидать от нее старичок, если он сам этого толком не понимал? С одной стороны, он вроде бы верил, что Ганди соблюдает обет чистоты; с другой стороны, понятия не имел, насколько тяжелым испытаниям тот подвергает свою силу воли. Просто прижимается к обнаженным девушкам и засыпает, грея старые кости теплом юных тел? Или, может, не доводя дело до соития, целует их и ласкает? Этого Браун не знал. И хотя он не считал себя ханжой, вся затея вызывала у него отвращение.

– Бить тебя он точно не будет, потому что это против его принципов, – сказал он в конце концов Бетси. – Он не любит насилия. Но я, честно говоря, не знаю, что он будет с тобой делать. Думаю, ничего такого, с чем бы ты до сих пор не сталкивалась. Так что ты лучше на все соглашайся. Если он просто захочет прижаться к тебе и уснуть, ты тоже засыпай, и баста. Только не говори ему, кто ты на самом деле, понятно? Если спросит, говори, что тебя зовут Бетси Браун, ты дочь моего дальнего родственника и учишься в школе под Лондоном. Вот и все. Если он удивится, что ты не девушка, скажи, что девственная плева у тебя лопнула, когда ты в двенадцать лет скакала верхом через препятствия. Такое случается с английскими девушками из хороших домов, по крайней мере это утверждает каждая вторая. Лично я винил бы тут скорее конюхов, но старичок должен поверить. Оставайся с ним до утра. Я приду за тобой в восемь и тогда заплачу тебе. Двадцать фунтов, как и обещал. А если старичок будет доволен, добавлю еще пять. Одежду, которую я тебе купил, можешь оставить себе. Твоя пускай лежит в машине, я ее верну тебе завтра. А сейчас возьмешь с собой только тапки и ночную рубашку.

Девушка кивнула; она волновалась, как актриса перед спектаклем. Когда они с Брауном вошли в отель – двери перед ними распахнул портье в богатой ливрее, – у нее глаза разбежались. Еще никогда она не видела таких роскошных мозаичных полов, таких огромных хрустальных люстр, таких широких лестниц. Сердце у нее отчаянно колотилось. Они вошли в лифт и поднялись прямо в роскошные апартаменты.