Читать книгу - "Бал для убийцы - Николай Буянов"

— У вас все готово? — спросил Юрий Дмитриевич.

— Готово. Можно поднимать корпус жандармов и брать всех тепленькими.

— А не жалко? Что ни говори…

— Не жалко, — перебил агент. — Разве что Карл… Скажите, а он правда скрывался в Италии?

— Правда, — подтвердил Ниловский. — Торговал фруктами, жил в таком чудесном домике с мансардой. Если бы хватило ума сидеть спокойно — нипочем бы не нашли, наша заграничная агентура пять пар подметок без толку истоптала. Так нет, не выдержала душа поэта… Акт против Столыпина ставит он?

— Сами знаете. Больше некому.

— Кстати, вы молодец. Дали прекрасное описание.

Агент широко улыбнулся, довольный похвалой.

— Я еще и не то могу. Когда намерены брать?

— Не терпится? — Ниловский хмыкнул в усы, желая подразнить собеседника. — А может, хотите предупредить товарищей? Смотрите, я двойную игру нюхом чую…

— Ой, да что вы! — агент неподдельно испугался. — Вы же меня знаете…

— Знаю, знаю, я пошутил (ничего я не знаю, вижу только, что пригрел изрядную змею на собственной груди). А насчет ареста… Пожалуй, стоит повременить. Это не самое главное.

— А что самое главное? — живо спросил собеседник. — Подождите, я догадаюсь… Ага, вам нужно подконтрольное покушение… — Он зажмурился, словно играл в захватывающую игру. — Столыпин, принц Ольденбургский… Нет, они для вас не фигуры. Значит, фон Лауниц, да?

— Замолчите! — выкрикнул Ниловский, испугавшись уже всерьез.

— Да ладно, кто нас услышит? Кучер — ваш сотрудник, а больше некому.

Юрий Дмитриевич был сердит на себя за несдержанность. Поэтому проговорил суше обычного:

— Во-первых, кучер вполне может быть не только моим агентом. А во-вторых… Просто есть вещи, о которых не принято говорить вслух. Головы можно лишиться.

— А вам нужна моя голова? — тихо спросил агент, испытующе заглядывая в глаза. — Не обманываете?

Юрий Дмитриевич укоризненно вздохнул.

— Вы как ребенок, ей-богу. Идете на серьезное дело, а настроение… Не в игрушки играем.

— Да? — озадаченно спросил собеседник. — А мне всегда казалось, наоборот… Как по-вашему, почему мне захотелось сотрудничать с вами? Не из-за банальных же денег. Нет, Юрий Дмитриевич. Мне нравится играть. Люди — это куклы (не все, но большинство). Я люблю дергать за ниточки. Разыгрывать представления, наблюдать за чужими страстями…

— А вдруг найдется человек, который захочет подергать за ниточки вас?

Агент весело рассмеялся:

— Пусть попробует.

— Ладно, мы отвлеклись. Кто назначен исполнителем акта?

— Линк и Велембовский, — без паузы ответил собеседник. — Настоящая фамилия Линка — Суляцкий, студент Петербургского университета. Второй мне неизвестен.

— Велембовский? Опишите его.

— Чуть ниже вас, плотный, рыжий…

— Это хорошо, — задумчиво проговорил Ниловский. — Рыжий — это уже примета.

— Светлые усы, розовощекий, родинка над правой бровью.

— В кого из двоих он будет стрелять?

— В премьера.

Бедный рыжий мальчик, подумал Юрий Дмитриевич. Повесят ни за что ни про что — второй хоть успеет сделать дело, не так обидно умирать…

— Вам пора.

Карета замедлила ход. Видя, что агент почему-то колеблется, Ниловский взял его за подбородок и осторожно развернул к себе:

— В чем дело?

— Когда мы встретимся в следующий раз?

— После акции. А пока — никаких контактов. Нервы у товарищей напряжены, один неверный шаг — и можно сгореть. Как у вас с деньгами?

— Хотите занять?

Ниловский рассмеялся.

— Всего хорошего.

И ни одного вопроса о Софье Павловне, неожиданно подумал он. А ведь знает, что следователь Альдов, кому поручено это дело, работает под моим крылом и пишет рапорты в двух экземплярах: первый мне, второй — непосредственному начальству. Сам бог велел поинтересоваться: как, мол, движется дознание? Нашли убийцу?

Откуда такое потрясающее равнодушие? Черта характера (своего рода уродство души — да ведь чем сильнее уродство, тем ценнее бывает агент, Юрий Дмитриевич это давно приметил) или… Или уже все знает?

С этой мыслью он не расставался до позднего вечера, инструктируя своих филеров на конспиративной квартире Департамента. С ней же отправился домой и заснул — глубоко, без сновидений…

— Я не буду кричать, — просипела она, стараясь вдохнуть поглубже (локоть на горле очень мешал). — Отпустите, задушите ведь…

— Не разговаривать. Тихонько, вместе со мной — шагом марш в квартиру.

Корчит из себя профессионала, с неприязнью подумала Майя, борясь с паникой. Насмотрелся фильмов по НТВ…

— А теперь куда?

— На кухню.

Вот так, мелькнула в голове дурацкая мысль. Остаток новогодних праздников, положенных по закону всем российским трудящимся (а также бомжам, тунеядцам и олигархам), ты проведешь в компании убийцы, с удушающим захватом на горле. Карма.

— Садитесь.

Майя послушно опустилась на табурет, на всякий случай держа руки поверх стола. И увидела направленный на нее пистолет. Она совершенно не разбиралась в оружии и не могла определить марку (этот факт ее почему-то расстроил), а отметила лишь то, что пистолет выглядел совсем несерьезным в мощных руках Гоца.

— Качаетесь?

— О чем вы? — неприязненно спросил он.

— Ладони у вас широкие, в мозолях. Штанга, тренажеры?

Гоц усмехнулся:

— Лопата на даче.

— Так я и поверила.

Что я несу, господи? Разум цепляется за привычное, реальное — чтобы не думать о еще более реальном: я, беспомощная, под дулом пистолета, в новогоднюю ночь, в компании с сумасшедшим убийцей… Но почему все-таки руки?

Потому что они дрожат.

Майя пригляделась. Мелко, почти незаметно, не от холода и не от возбуждения, а будто в приступе гипогликемии (приходилось однажды спасать Ритку — профессионального диабетика). Но чтобы пышущий здоровьем школьный директор…

— Может, спрячете пистолет? Вы же видите, я сижу спокойно.

— Обойдетесь. У вас есть водка?

— Хоть на предохранитель поставьте, он же выстрелит!

— Помолчите.

— Откуда он у вас?

— Господи, вот проблема-то. Хотите узнать, есть ли разрешение? — спросил он насмешливо.

— Нет. — Она чуточку подумала. — Просто непонятно. Имея пистолет, охранника вы тем не менее ударили по голове, мальчика задушили… Чересчур большой разброс в средствах. Серийные убийцы так не поступают.