Читать книгу - "Зловещий шепот - Джон Диксон Карр"

С некоторым раздражением профессор Риго бросил палку доктору Феллу; тот пойман ее на лету. Барбара невольно отступила к двери.

— Ах проклятие! — вскричал профессор Риго и потряс кулаками в воздухе.

— Уж не сомневаетесь ли вы в правильности моих выводов? — спросил доктор Фелл. — Сегодня утром вы не подвергали сомнениям мои построения.

— Да, да, да, — сказал профессор Риго. — Все, что вы говорите об этой женщине, Фэй Сетон, абсолютно достоверно. Позволю себе лишь заметить, что образ вампира в легендах подается как образ сугубо эротический. И я не могу простить себе, как это я, старый циник, забыл о такой важной подробности!

— Сэр, — заметил доктор Фелл, — вы просто-напросто признаетесь в том, что не всегда замечаете важные подробности. Когда вы воспроизводили картину преступления, вы не заметили…

— Чего он не заметил? — не выдержала Барбара. — Доктор Фелл, кто убил мистера Брука?

В настороженной тишине послышались близкие раскаты грома, отозвавшиеся легким звоном оконных стекол. Дождь в этом гнилом июне почти не прекращался.

— Разрешите, я вкратце напомню вам, как развивались события в тот день. И вы сами придете к определенным заключениям, сравнив рассказ профессора Риго с рассказом Фэй Сетон. Говард Брук вернулся в Борегар из Лионского кредитного банка примерно в три часа с портфелем, полным денег. Именно с того момента начали определяться контуры будущего преступления, за чем мы и проследим. Где были в это время остальные обитатели дома? Фэй Сетон около трех часов вышла из дома, захватив купальный костюм и полотенце, и отправилась вдоль берега реки, к северу. Миссис Брук была на кухне с кухаркой. Гарри Брук был наверху в своей комнате и писал письмо. Мы увидели сегодня это письмо. — Доктор Фелл помахал конвертом и не торопясь продолжал: — Итак, Брук вернулся к трем и спросил, где Гарри. Миссис Брук ответила, что он у себя наверху. А Гарри, думая, что отец на фабрике, как думал и Риго (о чем свидетельствует его рукопись), и не подозревая, что он находится на пути домой, оставил неоконченное письмо на столе и пошел в гараж. Брук поднялся в комнату Гарри и вскоре спустился вниз. Обратим теперь внимание на странным образом изменившееся настроение Говарда Брука. Куда делись его злость и раздражение? Вспомним, что сказала о нем его жена, когда увидела мужа, спускающегося вниз по лестнице: «Он выглядел очень озабоченным, даже постаревшим, с трудом передвигал ноги, как больной». Что же так поразило Говарда Брука в комнате Гарри? Оставим пока в стороне прямые доказательства, и я позволю себе поделиться с вами своими соображениями. Брук увидел на письменном столе Гарри неоконченное письмо, бросил на листок беглый взгляд, потом снова посмотрел и встревожился, затем взял письмо и прочитал его от начала до конца — и весь его высоконравственный и добропорядочный мир разбился вдребезги. Перед ним было резюме всей тактической операции Гарри по очернению Фэй Сетон, коротко и ясно изложенное им самим в послании Джиму Мореллу: анонимки, порочащие слухи, трюк с вампиром. И все это было написано черным по белому его сыном Гарри, его обожаемым, безупречным и чистосердечным мальчиком, чтобы самым гнусным способом одурачить отца и добиться своего. Будете ли вы теперь удивляться, что он онемел от горя? Будете ли вы удивляться, что он казался стариком, когда спускался по лестнице? И что он едва передвигал ноги, направляясь к башне? Он назначил Фэй Сетон свидание на четыре, и он должен был прийти на это свидание. Но я представляю себе Говарда Брука человеком в высшей степени честным и порядочным, которого глубоко возмутило гнусное поведение сына. Он должен был встретиться с Фэй Сетон в башне, да, но лишь для того, чтобы принести ей свои извинения.

Доктор Фелл замолчал.

Барбару била дрожь, она взглянула на Майлза, который сидел как загипнотизированный, не произнося ни слова.

— Однако вернемся к общеизвестным фактам, — продолжал доктор Фелл. — Брук, как был, в шляпе и плаще, который он надел на себя в банке, пошел к башне. Спустя пять минут домой пришел — кто? Гарри, черт побери! И узнал от миссис Брук, что отец вернулся и о нем спрашивал; он «с минуту раздумывал и неохотно» побрел вслед за отцом.

Кресло скрипнуло, доктор Фелл подался вперед всем телом.

— Теперь о том, о чем Риго не упомянул в своем сообщении… Не упомянул, ибо никто не обратил на это внимания и не счел важным фактом. Единственный человек, об этом сказавший, была Фэй Сетон, которая своими глазами этого не видела, но позже поняла всю значимость этой детали. Вчера вечером в разговоре с Майлзом Хеммондом она сказала, что когда Гарри выходил из дома вслед за мистером Бруком, он взял свой плащ. — Доктор Фелл остановил взгляд на Майлзе. — Вы припоминаете, молодой человек?

— Да, — кивнул Майлз, стараясь справиться с дрожью в голосе. — Но почему бы ему не взять свой плащ? День был дождливый!

Доктор Фелл знаком попросил его помолчать.

— Профессор Риго, — продолжал рассказчик, — спустя некоторое время последовал за ними обоими, за отцом и сыном, к башне, у входа в которую внезапно встретился с Фэй Сетон. Она сказала ему, что Гарри и его отец о чем-то спорят на верху башни. Она утверждала, что ни слова не слышала из их спора, но в ее глазах, по свидетельству Риго, светился ужас. Она сказала, что не хотела мешать им выяснять отношения, и быстро удалилась в большом волнении. На верхней площадке башни Риго увидел Гарри и его отца, тоже в состоянии крайнего возбуждения. Оба были бледны и очень взволнованы. Гарри, казалось, о чем-то просил, а отец требовал, чтобы он не мешал ему «решить это дело», и велел Риго увести Гарри. В ту минуту на Гарри не было ни плаща, ни шляпы, ничего; он был в рабочем костюме, описанном Риго. Палка-стилет — с клинком, ввинченным в ножны, — спокойно стояла, прислоненная к парапету, на котором лежал и портфель, теперь почему-то набитый. Это забавное слово привлекло мое внимание, когда я в первый раз взялся за чтение рукописи Риго. Набитый! Портфель скорее был тощим, когда Говард Брук показывал его содержимое Риго в Кредитном банке. Там было только, я цитирую слова Риго, четыре тонкие пачки английских банкнот. И больше ничего! Но когда Риго и Гарри оставляли Брука одного в башне, в портфеле было нечто такое, что его распирало… Вот, посмотрите! — добавил доктор Фелл, взял в руки палку-стилет и осторожно вывернул тонкий клинок из ее нижней полой части. — Эта трость, — сказал он, — была найдена после убийства не целой, а вот в таком виде разделенной надвое. Клинок валялся у ног жертвы, а ножны откатились к парапету. Обе эти части были сложены воедино, заметьте, лишь через несколько дней после преступления. Полиция взяла их на экспертизу в том виде, в каком нашла. Другими словами, — повысил голос доктор Фелл, чеканя слова, — обе части трости были соединены лишь тогда, когда кровь на клинке давным-давно высохла. Но внутри ножен мы видим следы крови. Вам это ни о чем не говорит? — Доктор Фелл поднял брови и вопросительно посмотрел на слушателей.

— Мне пришла в голову мысль, но это ужасно! — воскликнула Барбара. — Я… я еще не знаю. Мне ясно только одно…

— Что же? — спросил доктор Фелл.

— То, что мистер Брук, — сказала Барбара, — вышел из дома, прочитав письмо Гарри, и шел к башне, стараясь понять намерения своего сына и принять какое-то решение.