Читать книгу - "Морена-2. Золото партии - Александр Афанасьев"

– Боритесь и оборете, – сказал один из диверсантов.

– И ты решил, что бороться должен с оружием в руках? Может, Шевченко имел в виду другую борьбу?

– Все равно мы вас, русских, переможем, – сказал другой. – Не будет здесь ничего вашего. Никогда не будет.

– Это ты про мост? Мы строим мост, а ты его хочешь взорвать. Как ты думаешь, за кого будет народ? Это ты так любовь к Украине здесь насаждаешь – взрывая и убивая, не давая людям жить? Ты где служишь, переможец? В какой части?

– Да что вы, товарищ генерал, – не выдерживает стоящий у машин человек, явно гражданский. – Нигде он не служит. Вот этот – проводник у них, Гена Барыбин, наш, местный, севастопольский. Вместе с ним за «Черноморец» болели, а как началось – он бандеровцем стал, подался в полицаи. Мама у него раньше на морвокзале торговала, как узнала, кем сын стал – слегла, не встает. А эти – из банды Яроша, отпетые. С АТО они все. Правый сектор. У, с…и…

Музыкант легко, несмотря на возраст, выпрямился.

– Куда их? В камеру или в асфальт?

Музыкант пожал плечами

– Мне бандиты не нужны.

И тут же задумался…

– Хотя… нет, пригодятся. На второй объект их.

– Есть.

Июнь 2020 года. Одесса, Украина. Одесский централ. Люстдорфская дорога

Время шло… в стране сменился президент… на смену опытному «громадскому и политичному диячу» пришел бывший комик, для которого должность президента Украины была первой публичной выборной должностью, которую он занимал… В стране шли пертурбации, кто-то занимал кабинеты, кто-то собирал чемоданы… от парламентских выборов тем более ничего хорошего не ждали. На Украине вообще не ждешь ничего хорошего – с первого майдана эта страна последовательно шла от просто плохого, к еще более плохому, и еще более-более плохому, и потом совсем уже никуда. И когда громадяне думали, что вот оно – дно, дно пробивалось и становилось еще хуже.

Из Одессы бежали все кто мог бежать… когда-то Ленин сказал – нельзя жить в обществе и быть свободным от него. В ХХI веке – можно. Ты просто продаешь все, покупаешь билет и уезжаешь. Туда, где не каждый встречный так и норовит тебя кинуть, где не каждый чиновник продажная тварь, где повседневность – это работа всем вместе, всем обществом над общими целями. А не политическая клоунада с кидаловом, когда одни политиканы, отвлекая внимание, раздеваются, сбрасывая с себя все вплоть до исподнего, а другие шарят по карманам обалдевших сограждан. Где политики избраны народом и работают на него – а не живут от выборов до выборов, урывая где только можно и мимоходом смачно харкая людям в лицо. Где главные вопросы жизни – не то сколько букв «с» в слове Одесса, или как правильно – «в Украине» или «на Украине».

Короче, ты оставляешь обезумевшее общество и уезжаешь, вливаясь в общество нормальное, здоровое. Ты не рискуешь жизнью, пытаясь что-то изменить, не создаешь организаций заговорщиков, не изучаешь тактику революционной борьбы. Ты просто переходишь на сторону нормальных людей и становишься их частью, оставляя дурдом своей участи. Участи дурдома.

Одесситы так и делали – просто брали и уезжали. Уже не счесть было одесситов в Москве, Хайфе, на Брайтон-бич, в Ростове и Новороссийске. Оставались свидомые, чиновники, менты, продавцы сексуальных услуг и их покупатели – приезжие турки. После того, как в Турции рухнула экономика и турки уже не могли себе позволить вкусить продажной любви на другом берегу ласкового Черного моря – в Одессе стало совсем худо.

Некогда третий город Империи шел на дно.

Каждый новый этап приносил в тюрьму все новых и новых обитателей – грабителей, разбойников, убийц, наркоторговцев. Их истории отличались какой-то жутковатой жизненной правдой – правдой дна. Спьяну ударил ножом, ударил старуху кирпичом по голове и отнял кошелек где было восемьдесят гривен, торговал наркотиками и немного не накопил на подержанный джип. Последнему кстати повезло – он отдал все наторгованное и менты развалили дело и выпустили наркоторговца на улицы Одессы. Его уже знали, и когда он снова почти наберет на джип – менты снова снимут урожай.

Тюрьму стерегли бандеровцы, проверяя все въезжающие и выезжающие машины – чтобы украинская Фемида не отпустила участников Русской весны, которых не удалось сжечь в доме Профсоюзов. В своем роде, они тоже были жертвами. Патриоты своей страны, не нужные ни стране ни обществу, почти три десятка лет борющиеся за свою Украину, но так и не получившие ее. Они понимали, что не могут ничего сделать ни с ворами, ни с предателями во власти – и сами стать властью они не могут, потому что образование – три класса и коридор. И вот они много лет уже посменно дежурили около ворот одесской тюрьмы, чтобы не выпустили «русских зрадников», понимая, что тем самым они ничего не изменят в своей стране, и их подвиг, их труд, их боль – никому не нужны. Но надо было делать хоть что-то, и они делали, в надежде на то, что Бог помилует Украину, и придет откуда не возьмись, новая власть, украинская и патриотичная, такая же как они. Только этого никогда не будет – на осинке не родятся апельсинки. Но они стояли… скорее для того чтобы остаться самими собой и сохранить к себе хоть каплю уважения, после того как страна, за которую они убивали и умирали, смачно вытерла о них ноги.

Ангел все это понимал… видел; он вообще через решетки увидел и понял больше, чем когда находился на свободе. Он разговаривал с людьми и видел, что они не особо хотят бороться за свое достоинство, что им намного проще взять и уехать. Что народ некогда великой Империи – изверился, изворовался, исстрадался настолько, что стал не похож сам на себя. Что у полуграмотного индейца кечуа, пришедшего в столицу наниматься на поденную работу, больше человеческого достоинства и национального чувства – не говоря уж о богобоязненности – чем у любого человека здесь, что по ту сторону решетки, что по эту. Он начал понимать, что в Ираке – шииты и сунниты почему то не отдали свою землю тем, кого они считали врагами, не разбежались, не разъехались. А здесь…

Он не разочаровался – для него это было еще одним вызовом, он понимал насколько все плохо в той стране, которую когда-то покинули его предки. Но он начал сомневаться в чем-то, во что раньше верил. Например – а нужна ли Одесса новой России? Хватит ли сил у тяжело пострадавшего и продолжающего страдать русского народа для того, чтобы вынести и этот крест, чтобы вылечить и это сообщество, чтобы поднять из грязи и этот город.

Ответ на этот вопрос он получил, когда вспоминал книгу про кавказскую войну 19 века – многие русские книги он помнил наизусть или почти наизусть. Он вспомнил, как они обсуждали это в Буэнос-Айресе, и как один старик, помнивший еще тридцатые сказал – вы что же, думаете Россия захватила Кавказ, потому что ей не хватало земли? Или людей? Нет, не поэтому. Кавказ стал русским, чтобы принести и туда цивилизацию, чтобы не ходили с Кавказа на Русь бандитские шайки. Точно так же Русь сделала великое дело для всей европейской цивилизации – окультурила Великую Степь, откуда во все стороны шли громадные армии налетчиков. Если бы некому было это сделать, не было бы никакого итальянского Risorgimento³⁸, а картины да Винчи – разрубил на куски какой-нибудь кочевник. Или увез бы к себе в степь, чтобы стелить на пол юрты.