Читать книгу - "Дело Нины С. - Мария Нуровская"

Старшая сестра нападала на Эву только за то, что та вообще есть. А может, завидовала ее бесспорной красоте? Вполне вероятно. Мне удалось уговорить ее не заворачиваться в сауне в полотенце, дать коже подышать. И я увидела уже не девочку, а женщину.

Ежи, который считал себя хорошим психологом, утверждал, что увлеченность Эвы верховой ездой вполне обоснованна. «Вы меня не любите, поэтому я люблю лошадей!» Уже подростком она вытянула из него всю душу, упрашивая, чтобы он купил ей лошадь, и как-то раз, зачитавшись газетой, он ей даже пообещал. Правда, потом не знал, как из этого выпутаться.

Уже с самого начала отношения между ним и старшей дочерью показались мне странными. Они вели друг с другом игру с эротическим подтекстом, чего они сами до конца, наверное, не сознавали. По мнению психологов, это вполне нормальная вещь между отцом и дочерью. Они могли часами лежать голова к голове, держась за руки. Между мной и его дочерью возникло своего рода соперничество, кто из нас первой займет место рядом с ним на диване. И их разговоры… «У меня очень сильно выпячивается попка», – говорит Оля. «Некоторым это нравится», – отвечает Ежи.

Однажды мы ехали с Ежи в Карвенские болота, когда она позвонила.

– Пап, у меня для тебя есть news , – сообщает она, – я выхожу замуж. На Пасху.

– А мама об этом знает? – В голосе Ежи, кроме удивления, заметна растерянность.

– Знает, она уже дала согласие. – И вдруг Оля прыскает со смеху: – Сегодня первое апреля!

У Ежи было глупое выражение лица. Не знаю, смог бы он определить свое отношение к Оле. Его любовь к ней имела множество оттенков, несомненно, отношения между ними были как у отца и дочери, но взаимная ревность, необходимость исключительности в любви больше напоминала отношения между женщиной и мужчиной.

Ежи утверждал, что как это ни парадоксально, но его отсутствие может положительно отразиться на отношениях с дочерьми. У их матери теперь не было возможности настраивать девочек против него и, как он без устали повторял, «разрушать отцовский авторитет».

Какая-то доля правды, по-видимому, в этом была: когда он привез самую младшую в Карвенские болота, я убедилась, насколько она распущенна. Была тогда с нами на море Габи, и однажды мы все вместе поехали на экскурсию на Мазуры. День был жаркий, с утра светило солнце, мы взяли напрокат лодку. Мы сидели втроем на скамеечке, а Ежи греб. Вдруг лодка зацепилась за какую-то корягу, и он, пытаясь нас высвободить, сломал весло.

И тут девочка вскочила на ноги и закричала:

– Ты ничего не умеешь! И вообще ты лентяй!

Ежи посмотрел на меня многозначительно:

– Сама видишь!

Я думаю, что семью раздражала его неуклюжесть в повседневной жизни. Как-то раз в Карвенских Болотах он пошел нарубить дров для камина и всадил топор себе в ногу, но не захотел ехать в травмпункт, поэтому я перевязывала ему рану, с трудом пряча улыбку. Именно в этой его неуклюжести было для меня некоторое обаяние, хотя, согласна, порой она могла раздражать.

Дочери Ежи не хотели приезжать на море, к отцу, предпочитали путешествия в жаркие страны. Их к этому приучили родители. Ежи, желая поддерживать связь с детьми, ездил с ними, а я сидела в Карвенских Болотах. В конце концов он уговорил меня продать там дом.

Это не спасло наш союз. Мои отношения с его дочерьми тоже не потеплели, ну, может, мне удалось немного подружиться с Эвой, но в ее головке прочно засела мысль, что отец ушел из-за меня от ее матери. А смышленая Оля, когда поняла, что любой бунт ни к чему не приведет, стала чрезвычайно приветлива. Обрадованный отец сообщил мне: «Оля сказала: „Я знаю, Нина меня не любит, но я уже привыкла, что вы вместе“». После такого заявления я стала с большей сердечностью о ней думать.

Потом она начала учиться в институте в Германии, мы редко виделись, а наш союз с Ежи дал первые трещины. Она мгновенно это почувствовала, во время ссоры он передал мне ее слова: «Я пыталась полюбить Нину, но у меня не вышло». Я подумала, что это школа ее отца, и вспомнился мне один разговор в Брвинове, когда дом еще принадлежал мне. Вышла из строя находившаяся в подвале и давно отслужившая свое газовая плита. Пришедший по вызову мастер отговаривал нас ее ремонтировать:

– Купите новую, только выиграете на этом.

– Надо будет подумать, – сказал Ежи. – Я позвоню Ике. Она консультирует фирму, поставляющую такое оборудование, может, удастся получить скидку.

– И ты скажешь, что это плита для нас? – спросила я.

– Скажу, что это плита для меня, – заявил он и тут же добавил: – Ты даже не думай, что она захотела бы что-либо сделать для тебя.

Я подумала тогда, что это не я от нее уходила и возвращалась, это не я притащила ее с детьми в Германию, чтобы потом выставить обратно, в конце концов, это не я считала ее причиной всяческих своих неудач.

Я знала Ику только по фотографии, а ведь она относилась к тем людям, кто надолго вошел в мои мысли. Она была спутницей Ежи в молодости, они обменялись обручальными кольцами в присутствии священника, она родила ему троих детей. Какой она была на самом деле, я не узнаю никогда. Мое знакомство с ней основывалось только на рассказах Ежи и его хорошей знакомой, кажется одноклассницы, которая в первое лето навестила нас в Карвенских Болотах. Она сказала тогда: «Я в общем-то ничуть не удивилась, что Юрек не смог долго выдержать с Икой. Она жуткая неряха. Такой грязи и беспорядка, как у них, я не видела нигде, хотя, как педиатру, мне приходилось бывать в разных домах, часто очень бедных… Ика при мне подмывала ребенку попку прямо в посудной мойке, над тарелками. Мне стало плохо, когда я это увидела…» Возможно, из-за отсутствия чистоплотности жена Ежи, отключая в Карвенских Болотах холодильник, оставила в нем открытую банку с мясными консервами и большой кусок ливерной колбасы. Когда через месяц я открыла холодильник, то почувствовала ужасный запах. У меня мелькнула мысль, что Ика могла сделать это намеренно, потому что, принимая вместе с младшей дочерью приглашение погостить на приморской даче, она не могла простить мне, что я украла у нее мужа. Но действительно ли я его у нее украла? Был ли он когда-нибудь ее?

Моя сестра Зося, которая всегда должна расставить все точки над «i», разразилась в связи с этим длинной тирадой:

– Не рассчитывай, что у него наконец проснется совесть и он захочет исправить то зло, которое вам причинил. Ему не в чем себя упрекнуть. Он считает, что все, что у вас забрал, он справедливо заслужил. Не только дом, деньги, но и все силы, которые ты положила на него, ведь ты его любила, почти обожала. Он наверняка думает, что и так мало получил, мог бы ведь у тебя забрать еще и квартиру, то есть последнее, что у тебя есть, из материальных вещей. Возможно, этим бы и кончилось, если бы не твои дочери.

– Ну уж вряд ли, – ответила я тихо.

– Увы, именно так. – Зося была неумолима. – Знаешь, есть такое определение «священное чудовище»? Это твой Ежи. Священное чудовище знает только одно местоимение: я, для меня, обо мне . Никто, кроме него самого, его не интересует. Даже если он думает, что кого-то любит, то по-настоящему он любит только себя. Не жалей о том, что было. Ты ни секунду не была им любима, ты была ему только нужна.