Читать книгу - "Посох епископа - Наталья Николаевна Александрова"

были варианты, которые назывались «банк» или «фараон». Впрочем, их правила мало отличались.

— И какие же правила у этой игры?

— Правила очень простые. Игрок, который назывался понтером, загадывал какую-то карту и называл сумму, которую он на нее ставит. Второй участник игры — он назывался банкомет — начинал раскладывать карты из колоды налево и направо от себя.

Когда выпадала загаданная понтером карта, выигрыш зависел от того, по какую сторону от банкомета эта карта легла. Если она легла слева — выиграл понтер, если справа — банкомет…

Глаза экскурсовода блестели, видно было, что тема его очень интересует.

Лысый экскурсант тоже возбудился.

— И что, старая графиня действительно знала секрет выигрыша? Знала три счастливые карты? И не назвала их Германну только из вредности?

— Да что вы, неужели вы верите в такие сказки? Нет никаких выигрышных карт! Карточные игры подчиняются только теории вероятностей…

— Ну, как сказать! Бывает же, что кому-то невероятно везет… особенно новичкам…

— Бывает… и старая графиня была очень везучей, просто сверхъестественно везучей, почему Германн и пошел к ней… — Экскурсовод заговорщицки понизил голос и продолжил, обращаясь теперь только к лысому посетителю: — Вообще, тогда говорили, что секрет везения старой графини не в каких-то трех картах, а в старинном семейном талисмане, который и приносил ей удачу. И Германн наверняка хотел, чтобы она отдала ему этот талисман.

— И что — отдала?

— Да нет, что вы… ведь Германн в конце концов проигрался и попал в сумасшедший дом.

— А что представлял собой этот талисман?

— Достоверно неизвестно, все только на грани слухов и сплетен, но по этим самым слухам это был посох католического епископа, дальнего предка старой графини. То есть, я думаю, не весь посох, а только его рукоять. В старинных изданиях сохранилось изображение этой рукояти — она представляет собой двух фантастических зверей и отличается удивительно тонкой работой…

Лысый тип прямо затрясся от возбуждения и спросил:

— А где сейчас эта рукоять? Здесь, в этом музее? Мы можем ее сегодня увидеть?

— К сожалению, нет. Эта рукоять давно уже затерялась, еще во время революции. Ее долго и безуспешно искали в этом особняке, но так и не нашли…

Экскурсовод спохватился и сменил тему:

— Теперь мы с вами перейдем в малую столовую…

— Опять в малую… — разочарованно протянул отставник. — Когда же дойдем до большой?

Экскурсовод перешел в следующую комнату.

Я огляделась и тихонько скользнула в другую дверь.

За этой дверью была светлая просторная комната, где на видном месте стоял старинный клавесин. Возле него размещались несколько кресел, чуть в стороне — два столика на гнутых ножках, на них — красивые фарфоровые вазы.

Судя по клавесину и креслам, это был музыкальный салон.

В глубине комнаты имелся камин, отгороженный шелковой ширмой с вышитыми на ней птицами и хризантемами.

На каминной доске стояли еще две фарфоровые вазы и бронзовые каминные часы.

Я огляделась и тут услышала приближающиеся шаги и приглушенные голоса.

Совершенно не нужно, чтобы меня застали здесь, и я торопливо юркнула за каминную ширму.

Шаги приблизились, и в салон вошла та самая смешливая парочка — парень и девушка в рваных джинсах и толстовках.

— Он не заметил, что мы с тобой слиняли? — опасливо проговорила девушка.

— Да какое там! Конечно, не заметил! Давай лучше займемся делом! Мы вообще зачем сюда пришли?

— Сделать здесь фотосессию!

— Ну так давай делать!

Девица сняла толстовку, под которой оказался открытый кружевной топ, подошла к клавесину, облокотилась на него и приняла эффектную позу.

Парень несколько раз сфотографировал ее.

Потом она села в одно из кресел, потом подошла к стене, спустив бретельку. Приятель делал снимок за снимком.

Я подумала, что раньше или позже они захотят сфотографироваться возле камина, и тогда найдут меня.

Конечно, ребята не скандальные, но все же будет как-то неловко, как будто я подглядывала за ними…

Я огляделась, думая, как бы незаметно отсюда выскользнуть.

Если я сейчас выйду из-за ширмы, я как раз наткнусь на сладкую парочку.

Может быть, спрятаться в камине?

Его уже очень давно не топили, так что золы внутри нет и я сильно не перепачкаюсь. Разве что внутри пыльно…

Я заглянула внутрь камина, при этом оперлась на торчавшую оттуда кочергу…

Эта кочерга была к чему-то прикреплена, — когда я на нее оперлась, она повернулась как рычаг…

И при этом в глубине камина открылась потайная дверца.

В это же время парень в толстовке проговорил:

— Так, а теперь нужно сфоткать тебя возле камина!

Я не стала дожидаться и юркнула в потайную дверь.

И она тут же закрылась за мной.

Там, где я теперь оказалась, было темно и пыльно, так что я сразу чихнула.

И в ответ услышала испуганный голос:

— Кто здесь?

Голос показался мне знакомым.

Я шагнула в сторону голоса и оказалась перед приоткрытой дверью, которую придерживала какая-то дощечка. Я толкнула дверь, прошла еще немного вперед.

Дверь у меня за спиной захлопнулась, а я наткнулась на плотную пыльную бархатную портьеру, из-за которой пробивался слабый, колеблющийся свет.

Я отдернула портьеру, сделала еще один шаг вперед — и оказалась в небольшой комнате без окон, которую освещал канделябр на несколько свечей, стоявший на круглом столике.

Еще в этой комнате было несколько кресел, обитый голубым шелком диван на гнутых ножках и небольшой полуоткрытый шкаф красного дерева. На стенах висели гравюры с изображением лошадей и большие старинные бронзовые часы.

Перед шкафчиком стояла вполоборота молодая женщина.

При неровном колеблющемся свете свечей я не сразу узнала ее.

Зато она меня, похоже, сразу узнала.

Недовольно скривившись, она процедила:

— Ты! Опять ты!

И тут я ее наконец тоже узнала.

Это была Алена… то есть на самом деле никакая не Алена, а Ева Орловская. Евлалия… моя сводная сестра. То есть на самом деле никакая не сестра, если верить папочке, который утверждал, что жена его обманула, подсунув ему чужого ребенка. Опять-таки, с чего это я должна ему верить. По рассказам, папочка был тот еще тип, много врал. И жене, и любовнице. За то и получил.

Так что я решила не верить вообще никому.

— Здравствуй, сестренка! — сказала я насмешливо. — Вот и встретились!

— Что?! — Она буквально перекосилась. — Какая я тебе сестренка?! Век бы тебя не видать!

— Я все знаю, — сказала я. — Выяснила, что Вадим Орловский — мой отец.

— С чем тебя и поздравляю! — усмехнулась она.

— Было бы с чем. — Я тоже усмехнулась.

— Что ты здесь делаешь? — процедила она. — Что тебе нужно? За мной следишь?

— Больше мне делать нечего!

— Да? А тогда как ты здесь оказалась?

— Не поверишь — случайно.

— И правда, не поверю.