Читать книгу - "Уцелевшая - Лесли Вульф"

охране в комнате наблюдения максимально широкий угол обзора.

Несколько минут Тесс, не обращая внимания на перехвативший горло спазм, изучала Гарзу. Тот принял душ — волосы и борода еще не успели высохнуть — и был одет в свежую форму. Скорее всего, персонал позаботился о ней, а не о нем. Выглядел смертник таким же расслабленным и спокойным, как в день их первой встречи.

— Ладно, — произнесла Тесс и сглотнула. — Начнем.

Она вошла в допросную. Гарза вежливо встал, поприветствовав ее улыбкой и наклоном головы:

— Агент Уиннет. Какое неожиданное удовольствие.

Она положила на стол папку, которую принесла с собой, и села.

— Как насчет этого? — Гарза показал на наручники.

Тесс окинула его критическим взглядом — ничто в облике нежеланного сотрапезника, в выражении его лица и глаз, тревоги не вызывало. Внутренний звоночек молчал.

— Вопреки всем правилам, я проявила уважение к вашим желаниям, — сказала она. — И дала слово, что вы будете вести себя корректно и уважительно по отношению ко всем, благодаря кому состоится этот ужин.

Гарза кивнул, заверяя ее в этом. Тесс подала знак, и через минуту вошел охранник и снял со смертника наручники.

— С ног тоже, — предложила она в надежде усилить желание Семьянина сотрудничать. Если он собирается напасть, не важно, свободны его ноги или нет, — на столе лежат два отличных острых ножа для стейка.

Охранник с перекошенной от ужаса физиономией наклонился, выполняя указание Тесс. В знак признательности Гарза поднес руку к груди. Он казался искренним, но разве можно доверять психопату?

— Я нахожусь у смертного одра, вы это знаете. Я… благодарен вам.

Тесс ответила на его признание едва заметной натужной улыбкой и еще раз махнула рукой:

— Попрошу.

Дверь допросной открылась, и испуганный бледный младший охранник втолкнул тележку с закусками: сыры, фуа-гра, оливки, копченый лосось, гарниры. Похоже, Мичовски тщательно проинструктировал парня — тот двигался вокруг стола, не перекрывая линию огня.

— Ваше расследование, видимо, действительно зашло в тупик, агент Уиннет… — сказал Гарза, как только охранник покинул допросную. Он попробовал оливку и оценивающе осмотрел вилку из нержавеющей стали. — Давно таких не видел.

Тесс налила ему и себе воды и потянулась к папке.

— О, прошу вас, не надо! Давайте сначала поедим, а потом обсудим дело, — попросил Гарза.

Тесс не стала спорить и, оставив папку в покое, повернулась к нему:

— О чем мы будем разговаривать?

— О, мы найдем массу интересных тем, — ответил смертник и положил в рот ломтик лосося. — Это очень вкусно, агент Уиннет. Попробуйте, не пожалеете.

Она набрала в легкие воздух, наколола на вилку лососины и сунула в рот. Быстро прожевав и проглотив ее, Тесс запила рыбу двумя глотками воды.

— Вам не слишком понравилось?

Ей захотелось дать себе тумака — надо вести продуманную игру, а не биться в истерике!

— Предпочитаю сыр, — ответила она небрежно, затем подхватила кубик швейцарского сыра и принялась его тщательно пережевывать, будто смакуя.

— А, понимаю. Тогда угощайтесь, а я в таком случае продолжу с рыбой.

Тесс ожидала, что смертник жадно примется за еду, станет заглатывать все эти деликатесы, потеряв самообладание, и ошиблась. Она поймала себя на том, что изучает Гарзу, стараясь разгадать, что у него на уме и почему этот ужин ему так важен. И поняла, что, несмотря на прочтенные ею тысячи страниц дела серийного убийцы по прозвищу Семьянин, она почти ничего не знает о Кеннете Гарзе.

Он тут же отреагировал, будто прочитав ее мысли:

— Этот ужин напоминает мне о родителях, — нараспев произнес он и ткнул вилкой в принесенную Тесс папку: — Готов поспорить, там не слишком много написано про мое детство?

— Именно так.

— Отец имел привычку избивать нас, детей, во время ужина, — казалось, Гарза говорит о самых обыденных вещах. — Что у него происходило там, в голове, понятия не имею. Он начинал нас лупить, едва мы дотрагивались до еды. — Смертник ловко подцепил вилкой очередную оливку. — Но из-за стола не выпускал. Заставлял сидеть и смотреть, как он набивает себе брюхо. Мы, голодные, глядели на него и плакали. А он жрал, как свинья, чавкая и рыгая. Позволите?.. — попросил Гарза, указывая на сырную тарелку, Тесс кивнула, и он, поколебавшись, остановил свой выбор на французском бри. — Я знаю, что вы сейчас скажете, — продолжил он, проглотив кусочек сыра. — Что я виню своего отца за то, кем я стал. Это понятно…

Смертник умолк, опустив на секунду взгляд на свою пустую тарелку.

— Нет, — ответила Тесс. — Я спрошу вас, что вы повторяли на протяжении всех этих лет? Какую историю вы рассказывали своими убийствами?

Гарза, погруженный в воспоминания, покачал головой, словно не в состоянии был отвлечься от них, но все же ответил:

— Я просто снова и снова убиваю его. И ту стерву, которая оставалась с ним, с сигаретами и выпивкой, покуда могла выносить боль, которую он ежечасно ей причинял. Ту, что спокойно наблюдала, как ее собственные дети каждый вечер ложатся спать голодными, избитыми и униженными. Папаша не скупился на издевательства! Матери доставалось всякий раз, как козел возбуждался или напивался. Или проделывал и то, и другое.

На лице Гарзы отразились печаль и отвращение. Тесс уже видела это выражение на его лице, когда речь заходила об изнасиловании. И не могла найти ему объяснения.

И не понимала, что только что услышала. Это такие извращенные фантазии? Все детство Гарза находился на попечении у государства, в его деле нет упоминаний о родителях. Тесс нахмурилась, размышляя. Что он хотел сказать?.. Никто никогда не пытался определить, какой смысл вкладывал Гарза в свои леденящие кровь ритуальные убийства, уяснить мотивы его ужасающего почерка.

— А как же дети? Зачем вы их убиваете?

— Мои братья… они не смогли бы выправиться, стать нормальными, — ответил Гарза, и голос его был полон печали. — Они бы пошли по моей дорожке и закончили бы жизнь в камере смертников, привычные к тому, что праведные люди вроде вас считают их чудовищами. — На секунду он отвел взгляд, а потом посмотрел Тесс в глаза: — Я избавил их от мучений.

Она продолжала жевать сыр, забыв перед лицом новой загадки о своем отвращении.

— Вы хотите сказать, что люди, которых вы убивали, издевались над своими детьми? — Она попыталась нанизать на вилку оливку.

— Нет! — Гарза резко хлопнул ладонями по столу. Посуда загремела, испугав Тесс. — Нет, вы невнимательны, — продолжил он возбужденно. — Я убил собственную семью. Я их убил первыми, прямо за чертовым обеденным столом. Мне было двенадцать.

— О! — отреагировала она, откинувшись на спинку стула в инстинктивном стремлении оказаться подальше. — Этого нет в