Читать книгу - "Конфиденциальный источник - Йен Броган"

Я включила свет над раковиной и вдруг почувствовала ужасный запах. Метнулась к плите с супом: жидкость вся выкипела, а макароны приварились к дну кастрюли.

Засунула кастрюлю в раковину с водой, и меня обдало паром. До умопомрачения хотелось, чтобы Уолтер приехал сейчас же, а не завтра. Неужели мне придется остаться одной в этой чертовой квартире?

Одной. Даже без радио. Во рту появился металлический привкус. Открывая форточку, я посмотрела через Элмгроув в сторону площади, пытаясь рассмотреть, горит ли свет в доме Мэтта. В викторианском доме было три этажа, даже четыре, если учесть мансарду. В некоторых окнах горел свет.

Как давно он знал, что Виктор Дельриа — не тот, на чью фотографию я указала? Что в куртке с капюшоном был совсем другой человек? И что Дельриа не убивал Барри Мазурски?

Не помню, на каком этаже живет Мэтт, но в полвосьмого вечера в любом случае есть шанс застать его дома. Мне непреодолимо хотелось оказаться рядом хоть с кем-нибудь. К тому же он должен объясниться. Я надела куртку, заперла дверь на два замка и спустилась вниз. Ночь выдалась холодная, и это ощущалось уже на лестничной площадке.

У меня в подъезде две входные двери, и я толкнула первую, попав в промерзлый коридор с почтовыми ящиками и разбросанными рекламными листовками. Укутавшись поплотнее в куртку, остановилась у внешней двери и посмотрела через стекло: нет ли поблизости кого подозрительного. Убедившись в полном отсутствии представителей человеческого рода, я рванула через улицу на одном дыхании, пока не уткнулась в дверь дома Мэтта.

Там было три почтовых ящика. Фамилия Кавано значилась под цифрой «три», значит, он живет на том же этаже, что и я. Если взять простой бинокль, можно увидеть мою тень в окне напротив. Я нажала на кнопку звонка.

Ответа не последовало, и я повторила попытку. Широкое крыльцо обветшало, хоть издали этого не заметно, несколько досок явно нуждаются в замене. Опавшие листья собрались вокруг огромной тыквы, выставленной рядом с дверью. Сзади ее обгрызли белки.

На лестнице послышались неспешные шаги. Наши глаза встретились сквозь стекло бокового окошка, и Мэтт отворил дверь. На нем была старая футболка, тысячу раз стиранная; протертые штаны. В руках — шоколадно-арахисовое печенье.

— Не поздновато ли ты пришла за сладостями? — спросил он.

— Мне нужно поговорить, — сказала я, вдруг смутившись.

Футболка, в которую он был облачен, порвалась под воротом и вдоль бокового шва. Мне стало интересно, за каким занятием она треснула и как в это время выглядел Мэтт.

Я старалась смотреть ему в глаза. В них искрил задор. Неужели это улыбка? Он пропустил меня в подъезд, оглядел. На мой взгляд, столь неожиданный визит и должен был скорее удивлять, а не забавлять. Мэтт коснулся моего плеча:

— Ты в порядке?

На мгновение я представила грудь под футболкой: рельефные мышцы, накачанные плечи. Боже, о чем я думаю?

— Да, — ответила я, отстраняясь. — Как давно ты узнал, что Виктор Дельриа не тот человек, которого я видела в магазине?

Мэтт бросил взгляд вверх по лестнице. Подъезд был общим, и здесь мог подслушать кто угодно.

— Идем ко мне, — сказал он. — Там и поговорим.

Я поднялась за ним два пролета, не сводя глаз с третьей дырки на футболке — над левой лопаткой. Какая у него загорелая кожа. Наверно, летом он выходит на пробежку с голым торсом.

Мэтт провел меня в просторную квартиру с высоким потолком, деревянным полом и множеством мягкой мебели. Бросив пакет с печеньем на кофейный столик, он взял с дивана свитер, отвернулся и надел его. Я снова смутилась, будто Мэтт заметил, как я пялюсь на дыры в футболке.

По телевизору шли «Симпсоны»: эпизод, где Гомер вступает в оружейный клуб. Мэтт выключил телевизор, забрал со стола грязный стакан и пригласил меня сесть на диван. Сам он направился к креслу, но садиться не стал. Внимательно осмотрел меня, и я поняла: он ищет блокнот.

Надо было предупредить, что я пришла не как журналистка, а как до смерти напуганная свидетельница убийства. Впрочем, пусть поволнуется немного, пусть погадает, зачем я у него, пусть ощутит напряжение в животе.

— Я выбрала фотографию совсем другого мужчины, когда была в участке у сержанта Холсторма. И ты это знал. Полицейским уже две недели известно, что Виктор Дельриа не искомый убийца.

Бессознательно Мэтт поставил грязный стакан обратно на стол и опустился рядом со мной на диван.

— Да, опознание не дало результатов, и Холсторм сказал мне об этом. Ты ведь с самого начала призналась, что не видела лица человека, который вернулся в магазин. Всего лишь куртку со спины и маску. Мы и решили, что ты обозналась.

— Обозналась? Может, я и не видела его лица, но рост я помню точно. Говорила же Холсторму, что убийца — высокий парень. Больше метра восьмидесяти. В той куртке Дельриа утонул бы.

— Дельриа не такой уж и коротышка.

Похоже, Мэтт решил оспаривать каждое мое утверждение.

— Я видела его по телевизору и теперь имею представление, какой он.

— Я тоже. В жизни Дельриа был выше. С метр семьдесят, — произнес Мэтт таким тоном, будто пытался с выгодной стороны представить тренеру бейсболиста университетской команды. — Знаешь, — отрешенно продолжил он, — оказаться свидетелем убийства — это огромный эмоциональный шок, который часто искажает наше восприятие.

— Что за чушь!

Мэтт пропустил мою реплику мимо ушей и продолжал спокойным тоном, словно социальный работник, к которому я обратилась за помощью.

— В таком состоянии происходят сбои в памяти. По твоим словам, ты видела его, сидя на корточках, то есть снизу.

Итак, Мэтт задумал дискредитировать меня как свидетеля! И тут до меня дошло, что он несет откровенный бред, принимая меня за дурочку. Смотрит своими искренними карими глазами и нагло врет. Я одарила его ледяным взглядом, однако Мэтт ничуть не смутился.

— А как же судебная экспертиза? Результаты должны были прийти неделю назад и опровергнуть все мои предположения.

В каждой моей жилке с нарастающей силой пульсировал гнев, и я, больше не в состоянии сидеть на месте, встала и зашагала в сторону кухонного уголка с антикварным дубовым столом. На нем лежали блокноты, папки и вырезки из газет.

Окно выходило на улицу, сквозь стекло был прекрасно виден мой дом. Мэтт с легкостью предугадал, что я начну буянить, как только узнаю о непричастности Дельриа к убийству. Поэтому он и позвонил мне в бюро: это был хорошо просчитанный ход для установления доверия. Такая у него работа. Ведь он даже не удивился, увидев меня на пороге.

Я резко развернулась, и он поднялся с дивана.

— Зачем такая секретность? Почему было не объявить все на пресс-конференции, где мою статью разодрали на куски? Тогда бы и сняли с Дельриа все подозрения.