Читать книгу - "Венская прелюдия - Сергей Богачев"

— Это она? Какая красивая…

Старик медленно обернулся, потянулся к фотографии, протёр её рукавом своего фетрового кардигана и беззвучно заплакал.

— Простите… — Лузгин решительно направился к выходу, стараясь не издавать своими подбитыми каблуками громких звуков.

Входная дверь жалобно, но громко скрипнула от того, что адъютант резко распахнул её, выходя на улицу.

— Через тридцать секунд вы трогаетесь и двигаетесь в посольство! Меня не ждать! — Громкая команда Лузгина заставила вздрогнуть на козлах Подгорского и удивиться разомлевшего на солнце Завадского.

Адъютант вышел из дома номер два, даже не посмотрев на своих спутников. Он решительным шагом проследовал по мостовой в сторону их назойливого преследователя. Приближаясь к чёрному фиакру, Лузгин не сводил глаз с кучера, а тот, опешив от неожиданности, пытался сделать вид, что чем-то занят, и постоянно отводил взгляд, то рассеянно глядя по сторонам, то рассматривая свои не слишком чистые ботинки. Подобное развитие сюжета в планы извозчика никак не входило.

Как только капитан поравнялся с экипажем, он бесцеремонно открыл чёрную дверцу с золотистым кантом по периметру, уселся на мягкий диван, пару раз аккуратно постучал тростью по кузову и произнёс повелительным тоном, не терпящим возражений:

— Гостиница «Европа»!

Ошалевший от неожиданности кучер замер в позе памятника Людвигу ван Бетховену, установленному на площади Beethovenplatz в Вене два года назад. Взгляд суровый, направлен вправо вниз, сложенные руки опираются на левое колено, будто гений вот-вот поднимется. В остальном сходство с великим композитором заканчивалось, но мыслительный процесс на лице отражался в каждой его морщине.

Лузгин взглядом проводил зелёный фиакр Подгорского, который медленно принял левее, на середину мостовой. Завадский в расслабленной позе прожигателя жизни, закинув ногу на ногу, непринуждённо осматривал верхние этажи здания напротив и его лепнину в надежде боковым зрением уловить происходящее в двадцати шагах позади.

— Двигай! — приказал Лузгин, но кучер сидел, словно замерзший, ровно до того момента, пока спиной не ощутил сквозь сюртук нечто острое.

Интерес Завадского к местной архитектуре угас, как только фиакр с пассажиром в жёлтой перчатке обогнал их, издавая о каменную мостовую громкие грохочущие звуки. Единственное, что успел заметить Александр Александрович, это ровную спину кучера, подпёртую сзади тростью Лузгина.

— А что за волшебная палочка у нашего адъютанта? Работает, как хорошая плеть… — обернувшись, спросил своего оставшегося в одиночестве пассажира Подгорский.

— В мастерских Кронштадта изготовлена по индивидуальному заказу, — с лёгкой нотой бравады в голосе ответил Завадский. Всякие такие изобретения и неведомые широкой публике штучки доставляли ему искреннее удовольствие. И он не отказал себе в удовольствии отметить свою причастность. — В серебряном шарике есть потайная кнопка, которая при нажатии приводит в действие пружинный механизм. Из трости вылетает короткое, но широкое обоюдоострое лезвие. Нажмёшь кнопку ещё раз, опираешься на трость, и от лезвия и следа не остаётся. Ныряет внутрь. Трость полая в нижней части. В мастерских единственный слесарь такое делает, старик Михалыч. Известная личность в полицейском управлении. Я ему червонец за эту трость заплатил. Подарок другу на день рождения, так сказать…

Между тем чёрный фиакр с адъютантом нёсся по мостовой, грохоча колёсами.

— Потише, потише! Не гони! — Кучер ощутил явное нажатие острия в области поясницы и осадил коня до обычного шага. — Осторожней, здесь же люди!

— Есть потише! — возница пришёл в себя, как только понял, что убивать прямо здесь его не будут.

— Говорят, втулки у тебя волшебные стоят, а грохот издаёшь, как старая телега, — сказал пассажир, не опуская трость.

— Так вот деньги неплохие заплатили, так я и подамся завтра обода резиновые менять. Поизносились. — В голосе кучера сквозило напряжение.

— За слежку заплатили?

— Абсолютно точно, господин… Оплата щедрая, я за неделю столько не заработаю. Велено было приглядывать за человеком в жёлтых перчатках. Или в одной жёлтой перчатке. Вот я и работаю…

— Кто приказал?

— Господин этот мне неизвестен. Приказано запомнить адреса, на которых вы будете, по возможности — детали и подробности. Господин сказал, что сам меня найдёт и спросит отчёт. Да, ещё сказал, что если случатся какие-нибудь неприятности, следует вам помочь.

— Так вы шпионите или охраняете? — удивился адъютант, уперев трость в пол, чтобы спрятать клинок.

— Господин хороший, я сам не понял… Мне сказали, я делаю. Никаких уставов не нарушаю, а деньги хорошие. Так что — не обижайтесь. — Кучер окончательно пришёл в себя, и дрожь в его голосе исчезла.

— Доложишь своему заказчику, что высадил меня у гостиницы «Европа». Я там снял небольшие апартаменты. Если ему интересно, то меня можно найти в номере девять, а охранять меня не нужно. Сам справлюсь.

— Это я понял, мой господин… — пробормотал кучер, почёсывая поясницу. — Прошу покорно, прибыли. Как велели. Гостиница «Европа».

Лузгин достал из кармана жилетки пару монет, тронул кучера за плечо и указал глазами на козлы, на то место, куда он их положил. С давних пор адъютант был суеверен и деньги в руки не отдавал.

Если бы извозчик, переживший за четверть часа весь спектр эмоций — от страха до восхищения, имел терпение и в порыве облегчения не хлестанул бы коня, чтобы побыстрее распрощаться со своим странным пассажиром… Тогда он смог бы доложить своему заказчику, что предмет его внимания вошёл не в парадное гостиницы, а завернул за угол, где над двустворчатой застеклённой дверью бросалась в глаза вывеска: «Фотографическое ателье „Адель“».

Адъютант детально рассмотрел себя в зеркале при входе, которое давало отражение в полный рост. Своим внешним видом Лузгин остался доволен, только лишь сделал пару движений маленькой карманной расчёской по усам.

— Господин изволит портретное фото? — На звук колокольчика появилась приятного вида дама. — Позвольте представиться, Адель Перлмуттер. Наше ателье славится именно портретами.

Лузгин обернулся на голос хозяйки, учтиво кивнул головой и улыбнулся:

— Я из тех, кого можно отнести к числу гостей прекрасной Вены. Меня здесь восхищает абсолютно всё. Вот и вы тоже… Почему у вас здесь так красиво? И дома, и люди.

— О, господин умеет с первых слов завоевать к себе расположение. Значит, портрет получится прекрасным, для художника очень важно пребывать в хорошем настроении. Проходите, пожалуйста, за мной…

Госпожа Адель в один момент разрушила представление адъютанта о том, как должен выглядеть хозяин фотографического ателье. Несомненно, хороша собой. Правильные тонкие черты лица. Узкие белоснежные запястья и длинные пальцы. Волосы аккуратно собраны вверх под заколку слоновой кости, только пара локонов витками выбивается из общего порядка, притягивая взгляд к длинным серьгам в виде маленькой виноградной грозди.