Читать книгу - "Не прячьте ваши денежки - Варвара Клюева"

Предложение как нельзя более устраивало Марка. Эта добродушная и, по-видимому, бесхитростная женщина расскажет ему о Сурене охотнее и подробнее, чем любые соседи.

— Марина Робертовна, мама Сурена, — представилась женщина, протягивая руку. Марк назвал себя. — Проходите сюда, в гостиную, устраивайтесь поудобнее, а я сейчас приготовлю чай. Или вы предпочитаете кофе?

— Спасибо, чай в такую жару — самое лучшее. Позвольте, я вам помогу.

— Ни в коем случае! — засмеялась Марина Робертовна. — В армянских семьях с гостем положено обращаться, как с хрупкой драгоценностью. Я покрою позором весь свой род, если приму от вас помощь по хозяйству.

Храня семейную честь хозяйки, гость покорно прошел в гостиную, сел за стол и огляделся. Судя по обстановке, никак нельзя было предположить, что живущие здесь люди недавно перенесли переезд, равный, как известно, трем пожарам. В комнате царил идеальный порядок, все блестело чистотой. Лишь новая мебель (явно дорогая) наводила на мысль о недавнем вселении.

Через несколько минут Марина Робертовна вкатила в гостиную сервировочный столик, уставленный множеством вазочек. Там было варенье двух видов, домашние пирожки, печенье, булочки и большое блюдо с бутербродами. Хозяйка проворно переместила все это добро на стол, положила перед гостем салфетку, поставила розетку, тонкую фигурную чашку с блюдцем и ложечкой, на другом краю стола то же самое для себя, потом быстро сходила за чайником и налила чай.

Первые несколько минут беседа вертелась вокруг чаепития; Марина Робертовна усиленно потчевала гостя, а Марк вежливо нахваливал лакомства, которые и вправду были исключительно вкусны. Польщенная хозяйка выдала ему несколько маленьких секретов своей кухни, а потом деликатно перевела разговор на причины, приведшие дорогого гостя в ее дом.

— Вы давно знакомы с Суреном? — спросила она как бы между прочим.

Марк, несмотря на любезность хозяйки, почувствовал себя неловко.

— Боюсь, мы незнакомы. Вернее, знакомы заочно. — Он замолчал, ожидая дальнейших вопросов, — так было бы проще объяснить ситуацию, но Марина Робертовна лишь вопросительно подняла брови и поощрительно улыбнулась. — Я ищу Веронику Шеповалову, а Сурен был в числе тех, кто видел ее последним, — выдал Марк после мучительной паузы.

На чело хозяйки набежало облачко.

— Ах, да, эта ужасная история! К нам уже приходили из милиции, спрашивали о бедной девочке. Они держались очень вежливо, но тем не менее попросили разрешения осмотреть квартиру. Как будто думали, что мы прячем ее у себя!

Марк поторопился показать, что не разделяет заблуждений милиционеров:

— Конечно, это глупость с их стороны. Мне и в голову не приходило, что Сурен может иметь какое-то отношение к исчезновению Вероники. Но они в последнее время часто общались на репетициях, и ваш сын, возможно, располагает какими-то сведениями, которые помогут нам в поисках.

— Вероника, Вероника… — задумчиво проговорила Марина Робертовна. По-моему, я ее знаю. Сурен несколько раз приводил к нам домой своих актеров. Синеглазая блондиночка, хорошенькая, как с картинки, правильно? Она — ваша девушка?

Марк слегка вздрогнул.

— Нет. Я друг ее троюродной сестры. Варвара очень беспокоится за нее, поэтому привлекла к поискам всех, кого можно. У Вероники довольно много знакомых. Если расспрашивать всех по очереди, понадобится не меньше недели, а несколько человек управятся за пару дней.

Услышав, что Марк не имеет видов на Веронику, Марина Робертовна сочла возможным пооткровенничать с гостем.

— Я, признаться, очень надеялась, что мой мальчик ею увлечется. Такая милая девушка! Но Сурен ни о чем, кроме своего проклятого театра, думать не в состоянии. А ему уже тридцать пять! Давно пора завести семью, подарить нам с отцом внуков. И ведь были у него девушки. Но какая девушка выдержит, если ухажер без конца говорит только на одну тему? Когда появилась Людочка, я подумала: «Ну, слава богу! У них общее увлечение, они сумеют договориться». А у нее, как нарочно, жених! Нет в жизни гармонии… Господи, о чем я говорю! Девочка так страшно погибла, а я лепечу о семейном счастье! Ох, грешно искать утешения в таком горе, но, может, хоть оно отвратит моего мальчика от дьявольской мании? Вы не представляете, Марк, сколько мyки мы с Оганезом Ашотовичем вынесли из-за этой его страсти! Отец — знаменитый на всю Москву адвокат, уважаемый человек, я — педиатр, и тоже небезызвестный, а сын, вместо того чтобы пойти по нашим стопам, надумал податься в актеры! Да эту публику раньше ни в один приличный дом не приглашали! Как мы его отговаривали! Оганез Ашотович в жизни не повышал голоса, а тут кричал так, что охрип. Я умывалась слезами, хотя никогда не была плаксой. Но в Сурена как бес вселился. Всегда был ласковым мальчиком, таким внимательным сыном, и вот — пожалуйста! Настоял-таки на своем, подал документы в театральное училище. И не прошел — конкурс-то там, сами знаете, какой. И нам с отцом пришлось обивать пороги, чтобы освободить его от армии! Ну, думаем, ладно, все к лучшему: горький опыт — лучший учитель. Теперь мальчик забудет свои глупые мечты, приобретет почтенную профессию. А он еще три года убил на эту свою блажь. Устроился в театр рабочим сцены, мальчиком на побегушках, иными словами, и каждое лето, как одержимый, штурмовал театральные училища и институты. Пробовал поступить и на актера, и на режиссера, и на сценариста — все безуспешно. Мы с мужем уже рукой на него махнули, думали, так и останется сын без образования, но он, благодарение Всевышнему, все-таки взялся за ум. Поступил в МГУ — правда, на филфак, а не на юридический, как отец мечтал, — но все-таки в МГУ. И что же вы думаете? Чуть не вылетел с первого же курса! И опять театр виноват. Сурен в первую же неделю, как поступил, записался в студенческий театр. Дневал там и ночевал, занятия совсем забросил. Так и выгнали бы его из университета, если бы не мы с отцом. Опять пороги обивали, упрашивали, ублажали преподавателей, решали их проблемы, сводили с нужными людьми. Знаете, кому-то шифер нужен на даче крышу крыть, кому-то путевку в хороший кардиологический санаторий, кому-то породистых щенков некуда пристроить. Счастье еще, что у хороших врачей и адвокатов всегда найдется множество благодарных клиентов, готовых оказать любую услугу… Ох, и разболталась же я! Что же вы, Марк, не остановите старушку?

Марк, со всей любезностью, на какую был способен, дал понять Марине Робертовне, что считает определение «старушка» в высшей степени неподходящим, а рассказ хозяйки — прямо-таки захватывающим. Надо сказать, при этом он почти не кривил душой, и Марина Робертовна хоть и погрозила пальцем, явно оценила его искренность и осталась довольна.

— Впрочем, вы сами виноваты, — сказала она, ухитрившись произнести это так, что фраза звучала одновременно и ворчливо, и одобрительно. — Хорошие слушатели всегда провоцируют собеседника на откровенность. И в награду получают пространнейшие и скучнейшие признания. Налить еще чаю?

— Спасибо, в меня больше не войдет ни глоточка. Все было настолько вкусно, что, боюсь, я превысил свои возможности. Если не возражаете, давайте еще чуть-чуть задержимся на теме театра. Насколько я понимаю, в конце концов вы с мужем смирились с увлечением сына?