Читать книгу - "Первая могила справа - Даринда Джонс"

Я огляделась, надеясь, что он появится в палате в ином виде. Я по-прежнему не знала наверняка, кто он, но точно больше, чем человек. В этом не было ни тени сомнения. Мне нужно найти его сестру. Надо положить этому конец.

— Я еще вернусь, — шепнула я и, прежде чем уйти, наклонилась и прижалась губами к его губам. Поцелуй обжигал, но на несколько восхитительных мгновений я замерла, наслаждаясь.

Когда я попыталась выпрямиться, прервать поцелуй, перед моим мысленным взором пронесся рой образов. Я вспомнила все наши ночи за последний месяц. Руки Рейеса сжимают мои бедра, я обвиваю его ногами, словно цепляясь за жизнь, а он толчками входит в меня, и по моему телу прокатываются волны неописуемого наслаждения. Я вспомнила, как мы целовались в кабинете Куки, как он направил вниз мою ладонь, как подхватил, когда у меня подкосились ноги. Потом я вспомнила ту давнюю ночь. Когда отец ударил его, Рейес на долю секунды потерял сознание. Я помню его взгляд, когда он пришел в себя. Полный гнева. Он злился не на отца, а на меня! Он смотрел на меня. На мгновение заметил и пришел в ярость.

Я вспомнила чашку у моих губ, теплое полотенце на голове, чьи-то руки, удерживавшие меня, и пришла в себя, удивляясь, куда подевались мои кости.

— Мисс Дэвидсон, что с вами?

— Выпейте воды, — сказала какая-то женщина. — Вы упали в обморок.

Я глотнула холодной воды, открыла глаза и увидела стоящих надо мной надзирателя и медсестру. Надзиратель прижимал к моей голове мокрое полотенце, а сестра уговаривала попить воды. Они оттащили меня на стул возле палаты и пытались не дать мне упасть, несмотря на то, что мое ослабшее тело так и норовило поцеловать плитку пола.

— Ой! — воскликнула медсестра. — Поймал?

— Ага. Она просто все время выскальзывает из рук. Как ужасно тяжелые спагетти.

— Что? — взвизгнула я, очнувшись. — Как это тяжелые? Что случилось?

Глядя в насмешливые глаза надзирателя, я пила воду, а он рассказывал:

— Вы либо потеряли сознание, либо вам приспичило поближе рассмотреть трещины на полу. Как бы то ни было, вы сильно ударились.

— Правда?

Он кивнул:

— Не стоило приставать к пациенту.

Откуда он узнал?

— Я поцеловала его на прощание.

Надзиратель фыркнул и переглянулся с медсестрой:

— Мне так не показалось.

Вероятно. Но что же произошло? Неужели Рейес Фэрроу даже в коме смог подчинить мою волю? Все, мне конец.

— Черт! — Я вскочила на ноги. Голова поплыла, и на секунду я вспомнила выпускной в школе, который провела в луже собственной рвоты. Споткнувшись, я забежала к Рейесу в палату, немного полюбовалась им на прощание, быстро поцеловала — в щеку — и умчалась прочь из больницы, помахав надзирателю и медсестре и пробормотав слова благодарности. Мне нужно было найти сестру Рейеса, а время истекало.

* * *

— Ты упала в обморок?

Я вздохнула в трубку, дожидаясь, пока Куки оправится от удивления. Понятия не имею, почему после всего, что было, она еще чему-то удивляется.

— Ты достала списки учеников из школы Рейеса?

— Еще нет. Ты упала в обморок? Когда целовала его?

— Ты ничего не забыла мне сказать?

— Я проверила флешки. Они все принадлежат Барберу. На них нет ничего, кроме его рабочего архива.

— Черт. Непременно поговорю об этом с Барбером. — Кстати, где мои адвокаты? — И надо вернуть флешки на место, пока секретарша не хватилась.

Прежде чем повесить трубку, я попросила Куки выяснить, собирается ли Нора, секретарша адвокатов, сегодня в офис. Надеюсь, что нет. Будь она там, давно заметила бы пропажу флешек.

Я припарковала Развалюху на стоянке возле «Плотины», она же дом родной, и телефон заиграл Пятую симфонию Бетховена. Дядя Боб сообщил, что удалось установить личность и адрес убийцы. По крайней мере, полиция полагала, что он убийца. Было бы здорово, если бы хоть один из адвокатов видел нападавшего, чтобы нам знать наверняка, того ли мы схватили, кого нужно. Оказалось, он работал на Нони Бачичу, местного владельца автомастерской. Я лично знала Нони: он никогда не был замешан ни в чем подобном; значит, мы что-то напутали. Но мы ничего не узнаем, пока не поймаем предполагаемого убийцу. Дядя Боб как раз собирался это сделать. С помощью половины служебного состава городской полиции.

Разумеется, такое зрелище я не могла пропустить. Я бы мигом определила, виновен парень или нет. Мне это легко — наверно, потому, что я ангел смерти. Сложности начинались, если тот, кого я оценивала, был замешан во множестве других преступлений. Вина есть вина. Иногда трудно отличить одно преступление от другого. Но попытаться все-таки стоило.

Я записала адрес, развернулась и помчалась к жилому комплексу, расположенному в самой глубине зоны военных действий, также известной как Саут-Вэлли, где обитал некий мистер Хулио Онтиверос.

Полицейские еще были в квартале отсюда: готовились к захвату. Кажется, они располагали вполне достоверной информацией, что Хулио дома и что он спит. Должно быть, поздно лег. Я втиснулась между джипом дяди Боба и патрульной машиной, отключила звук на мобильном — нет ничего хуже, чем когда в момент захвата вдруг звонит телефон: все так и сверлят тебя свирепым взглядом — и пошла искать Диби.

В девяноста девяти случаях из ста я не ношу с собой личное оружие — должен же у меня быть стимул совершенствовать убийственный взгляд. Но сегодня все крутые ребята вооружились до зубов. Я почувствовала себя девчонкой, которая явилась на званый обед в джинсах и футболке с фотографией «Пинк Флойд». Наверно, потому что как-то раз именно так и сделала.

Диби я заметила у соседней патрульной машины, а это значило, что, подойдя к нему, я окажусь на расстоянии визга от Гаррета Своупса. Я догадалась, что дядя сначала позвонил ему, и меня ужалила ревность, которую я постаралась подавить. Я с пяти лет распутываю для него дела, а он первым делом звонит Своупсу? Меня охватило раздражение, я нахохлилась и ощетинилась.

Неужели он не испытывает ни капельки благодарности? Разве я многого хочу? Лишь чуточку родственного лицеприятия.

Дядя Боб, как обычно, говорил по телефону. Стоявший у открытого багажника патрульной машины Гаррет поднял на меня глаза, и в его взгляде мелькнула тревога. Чертыхнувшись про себя, я поняла, что прихрамываю из-за боли в ребрах и ноге. Скрипнув зубами, выпрямила спину и постаралась идти нормально. Из-за этого вскоре пришлось остановиться и передохнуть. Боюсь, моя походка напоминала популярный в восьмидесятые танец робота.

— Поверить не могу, что ты не переломала все двадцать семь ребер, — произнес Гаррет, когда я приблизилась, дергаясь, точно марионетка.

— У меня не двадцать семь ребер.

— Уверена? — усомнился он, оглядывая мою грудную клетку. — Пожалуй, мне стоит их сосчитать.